Крутой. Право на любовь

Даже не прислушиваюсь – пофиг. Даже если проиграю это дело – пофиг. Без разницы, каков исход, лишь бы оставили меня в покое…

– Встать, суд идет! – вещает секретарь, и мужчина в мантии заходит в зал.

Напротив меня за столом сидит Иван Сокольников. Тот самый, который пытался сначала запугать моего отца, а теперь вот меня хочет с грязью смешать. А рядом с ним…

Черт, как же они похожи! Отец и сын. Даже голос, кажется, Кости, или это мое бурное воображение разбушевалось?

– Таким образом, ваша честь, – заканчивает свою речь Крутой-старший, а я поднимаю глаза.

Все прослушала. Напрочь. Мой адвокат молчит, и даже по выражению его физиономии мне пока непонятно, что происходит.

Только вот лицо Крутого светится, как рождественская елка.

И я чувствую, что мне конец.

– Попробую что-то сделать, – бухтит себе под нос мой адвокат, чтобы услышала только я. – Выскочка этот…

Договорить он не успевает, как открывается дверь в зал судебных заседаний. А на пороге…

Костя…

Как же давно я его не видела. И, как теперь оказывается, соскучилась. Сильно. Даже подобие улыбки появляется на моем лице, но тут же резко исчезает – он пришел меня добить. Вместе со своим отцом.

А внутри… пустота.

– Ваша честь, разрешите?

“Разрешаю!” – мысленно отвечаю вместо судьи.

Добей уже окончательно.

И поставим жирную точку на этом.

Иначе мои нервы просто не выдержат…

Глава 51

Костя

– Откажись от этого дела! – я смотрел на отца в упор, не отводя взгляда.

Между нами всего лишь стол, но такое впечатление, что целая пропасть. Необъятная. Далекая. Разделяющая нас раз и навсегда.

Он не поймет, а я не смогу объяснить. Слишком хорошо я изучил этого человека, чтобы заранее теперь понимать все его дальнейшие слова и поступки. Да и поздно уже что-либо объяснять, вряд ли я именно сейчас смогу до него достучаться.

Но, как говорится, надежда умирает последней. И пока она еще жива, у меня есть шанс.

Рискнуть. Хотя бы попробовать…

– Сынок, ты же понимаешь…

– Понимаю, папа, – я резко перебил своего нерадивого родителя, так как мы с ним очень похожи. Не надо мне разжевывать и раскладывать все по полочкам. Я действительно понимаю его с полуслова. – Репутация важнее, но я тебя очень прошу, – намерено сделал паузу, глядя пристально отцу в глаза. – Откажись от суда. Иск отозвать можешь только ты.

– И что дальше? – отец откинулся на спинку кресла. – Милостыню собирать по подворотням? Крутой отказался от дела, решив проиграть? Заранее сдал все свои позиции, как последний трус? Как потом ко мне уважаемые люди будут относиться? И что дальше будет с моей карьерой, ты не подумал?

– А как я отношусь, тебя не интересует? Или карьера для тебя важнее собственного сына?

Молчаливая пауза давила на нервы, пока мы смотрели с отцом друг другу в глаза. На его лице – ни одной эмоции, говорящей о его капитуляции. Даже намека. А на моем…

Злость, ненависть, отчаяние – да много еще чего, но я старался сдерживаться из последних сил. Не показать, как мне сейчас больно от того, что я в тупике. Еще и кто подставил – родной отец!

Да твою ж…

– Сынок, бизнес нельзя путать с чувствами или…

– Я согласен тебе помогать во всем, – выдал я довольно громко, лишь бы достучаться до родителя. – Даже если твои просьбы будут противоречить моим принципам.

– Ради нее?

– Да!

Я наконец-то сделал свой выбор, и не откажусь от него ни при каких раскладах. Ульяна может меня ненавидеть, обвинять во всех смертных грехах, избегать со мной встреч, ничего не объяснять, но сути это все равно не поменяет.

Я люблю ее. И никогда не подставлю.

Даже если она мне больше никогда не поверит…

– А ты не думал, что девчонка хочет тебя просто использовать? – с ехидной улыбкой произнес отец. – Насколько мне известно, вы в последнее время даже не встречаетесь. И я действительно не пойму, чего ты так сильно завелся, сынок.

– Одно дело – судиться со Спасским, который тебе, кстати, всегда был не по зубам, – я усмехнулся, а отец заскрипел этими самыми зубами, видимо, вспоминая те парочку судов, когда проиграл, защищая оппонентов Спасского. – И совсем другое – беззащитная девчонка, на которую сейчас все враги ее отца накинулись, как стервятники. Лишь бы оттяпать себе кусок. Да пожирнее.

– Она, кстати, неплохо справляется, – заметил мой папаша, все так же скалясь, как и три минуты назад, когда я его носом тыкал в его же промахи. – И я с удовольствием заберу земли у нее, за что получу неплохой гонорар.

– Я так и знал, что на одном участке Ваня не остановится, – я громко выдохнул, мотая головой из стороны в сторону. – Это был только предлог.

– Там золотой Клондайк! Миллионером стану на одних только судах с этой пигалицей! – отец, как обычно, доволен собой и не хочет слышать никаких аргументов.

Как со стеной поговорил, честное слово. Непробиваемый, мать его. Не достучаться, можно даже и не пытаться.

А ведь я у него один сын. Другого нет. Да и уже не будет. Неужели и вправду карьера, бабки и уважение каких-то стервятников дороже собственного ребенка? Неужели он настолько очерствел, что не понимает элементарных вещей?