Крутой секс

— А верил ли в него Данте? — спросил профессор. — Зачем он поместил в аду Аристотеля и Диогена?

— М-да, крепкий орешек, — сказал Сергей Борисович, задумчиво глядя на опустевший шприц. — Может ему двойную дозу вколоть?

— Вы просто не те вопросы задаете, — поспешно сказал Сева. — Надо что-нибудь попроще, — и громко спросил: — Профессор, сколько у вас было в жизни женщин?

— Если мегер тоже считать за женщин, то шесть, — отозвался профессор.

— Вот видите! — сказал Сева. — Он вполне откровенен.

Сергей Борисович отложил шприц.

— Так он, оказывается еще и профессор! Ну, ладно, зададим профессору вопрос, соответствующий его званию: что такое апологика промискуитета?

— Не апологика, а апологетика! — строгим голосом поправил Потапов.

— Превосходно! — воскликнул «доктор». — Что ж, теперь приступим к главной теме. Кто вы и чье задание выполняете?

— Потапов Аркадий Марксович, выполняю задание Зашибца Романа Степановича.

— Кто такой Зашибец? — снова спросил Сергей Борисович. — Кого представляет?

— Он защищает государственные интересы, — гордо сообщил профессор.

— Допустим. Он говорил с вами о некоем чемоданчике?

Профессор подтвердил:

— Говорил.

— Что именно говорил? Что это за чемоданчик?

— Не знаю, — помотал профессор головой в шлеме.

— Подумайте как следует, поройтесь в памяти, — с некоторой угрозой посоветовал Сергей Борисович.

— Ничего он об этом чемоданчике не знает, — влез в беседу Сева.

— Помолчите! — оборвал его Сергей Борисович.

— А вам, профессор Потапов, советую быть откровеннее.

— Вот как получается! — прокомментировал Сева. — Если не хочешь прослыть лжецом — не говори правду!

— Так что насчет чемоданчика? — снова спросил Сергей Борисович.

— Я готов рассказать вам все про этот чемоданчик, — признался профессор.

— Так-так, желательно подробнее! — сказал, оживившись, Сергей Борисович.

Сева тоже подался вперед, насколько ему позволяли его путы, и напряг слух.

— Чемоданчик остался у Филиппа, — сообщил профессор. — Но даже он не спас ему жизнь…

— Так это же совсем другой чемоданчик! — засмеявшись, сказал Сева. — А вы напрасно теряете время.

— Опять вы мешаете работать! — сердито перебил его Сергей Борисович. — Ну, уж теперь не обижайтесь!

Он ловко заклеил Чикильдеевский рот куском недавно снятой с него же липкой ленты и приказал Потапову:

— Продолжайте, профессор.

— В чемоданчике лежали клещи, — начал перечислять профессор, — веревка с грузом…

— Какая еще веревка с грузом? — спросил Сергей Борисович, нахмурясь.

— Ну как же! — воскликнул профессор. — Иногда вывески висят очень высоко или неудобно. Поэтому мы ставим лестницу чуть сбоку, потом Филипп бросает веревку с грузом и с ее помощью подтягивает к нужному месту другую лестницу — веревочную.

— Какие еще вывески? — еще более хмуро спросил Сергей Борисович, щелкая тумблерами и крутя ручки на своих аппаратах. — И кто такой Филипп?

Сева хотел было объяснить, что речь идет просто-напросто о ящике с инструментами и о дурацкой страсти двух сумасшедших ученых калечить вывески, но у него получилось только невнятное мычание.

— Нет! Не подумайте, что мы увлекаемся каким-нибудь примитивом! — с пафосом воскликнул между тем Потапов. — Мы с Марленом с самого начала избегали слишком банальных решений типа: «Интерьеры — Терьеры» или «Булочная — Улочная». Как вам, например: «Диваны — Иваны»?

Очевидно, приборы показывали, что подключенный к ним пациент совершенно чистосердечен, хотя в то же время он явно нес совершенную ахинею. Поэтому озадаченный «доктор» снова взял в руки шприц, а Сева умоляюще замычал. Но тут дверь в комнату открылась, и Чикильдеев увидел отвратительные поддельные кроссовки и знакомый светлый ежик.

Сергей Борисович повернулся к вошедшему и удивленно вскинул брови:

— Вы кто?

— Я от Николая Николаевича, — сказал Зашибец голосом, не допускающим никаких сомнений. — Как тут у нас дела?

— Откровенно говоря, пока похвастаться нечем, — признался лже-доктор.

— Трудный случай? — сочувственно поинтересовался Зашибец.

— Скорее, нетипичный.

— Да, я знаю, — сказал Зашибец. — Что поделаешь: профессор!

— Вот именно. Чрезвычайная засоренность памяти. Поэтому лучше послушаем второго соловья.

Сергей Борисович повернулся к Чикильдееву, который быстро-быстро заморгал глазами и заерзал в своих оковах.

— Этого, я думаю, слушать не будем, — сказал Зашибец.

— То есть как это? — сильно удивился Сергей Борисович.

Тут же последовал взмах чего-то угрожающе внушительного (а надо сказать, что подходящих предметов в помещении, где они находились, хватало) и раздался грустный звук, выбитый этим чем-то из головы Сергея Борисовича. После чего тело в белом халате оказалось на полу.

Избавившись от Сергея Борисовича, Зашибец прежде всего снял шлем с профессорской головы и освободил Севин рот от липучки.

— Спасибо, Роман Степанович! — горячо поблагодарил Чикильдеев.

Профессор некоторое время очумело хлопал глазами, а потом вместо благодарности изрек:

— Вы снова использовали нас в качестве наживки, гражданин Зашибец!

— Я же вам рассказывал, что у нас категорически не хватает кадров, — напомнил Зашибец, почему-то прикрывая ладонью скулу.