Крутой сюжет 1994, № 01

Это был зверь-красавец. Великолепный экземпляр амурского тигра, привезенного Санхэю в подарок корейскими купцами. Размеры его внушали священный трепет. Он воплощал стихию, которая может согнуть самого сильного, заставить испытать страх самого смелого. Вес животного был не меньшим, чем у двоих вместе взятых мастеров сумо. Сверкающие белизной клыки могли сравниться крепостью с алмазом. Ходил он медленно и величаво, как знатный самурай-вельможа. Но медлительность его была обманчивой. Зверь мог в любую минуту совершить гигантский прыжок и одним ударом лапы лишить жизни жертву.

Тигр был голоден. Он стелился по дну ямы, настороженно поглядывая и принюхиваясь к людям, глядевшим сверху на него. Зверь волновался. Несколько раз оскалив пасть, он издал грозный рык.

Наверху, в специально оборудованном ложе сидел князь с друзьями. Они наблюдали за тигром.

— Ну что, друзья, вы насладились видом этой кошечки? Пора открывать представление.

Толпа восторженно загудела и заулюлюкала, когда Санхэй распорядился начинать. Воины приволокли какого-то человека в лохмотьях и вопросительно посмотрели на своего господина. Тот утвердительно кивнул, и человек от резкого пинка кубарем полетел в яму. Тигр словно ждал этого. Он рванулся к добыче и начал яростно раздирать зубами и когтями жертву.

Один из самураев поморщился.

— Санхэй-сан, Вы обещали зрелище, а это… — он не нашел нужных слов и махнул рукой.

— Друзья, — это только прелюдия. Уверяю вас, что зрелище еще впереди. Это было мясо для завтрака — и самурай снова засмеялся.

Насытившись, зверь отошел в сторону, прилег, уже не обращая ни малейшего внимания на зрителей, и стал облизывать себя, как обычная кошка. Это вызвало бурный восторг у публики. И тут сначала один, а затем и вся толпа стала вопить, выкрикивая чье-то имя.

— Чего они хотят, князь?

— Ждут продолжения, хотят увидеть в яме ниндзю. И Санхэй объяснил свой сатанинский план. Тигр сыт и поэтому прежде, чем убить пленного Судзуки, он будет играть с ним, как кошка с мышкой. Единоборства быть не может — слишком неравны силы, но ведь и ниндзя кое на что способен. Так что зрелище ожидается не хуже, чем в театре Кабуки.

Руки ниндзя были связаны. Его подвели к яме и, быстро перерезав веревки мечом, подталкивая сзади копьями, заставили прыгнуть в яму. Публика ахнула, когда ниндзя, сделав вдруг акробатический кувырок, встал на ноги. И только оказавшись внизу, Судзуки понял, какой сюрприз приготовил для него самурай. Видя, что зверь даже не смотрит в его сторону, Судзуки вдруг успокоился. Он уже не слышал, что делается наверху. Судзуки разглядывал тигра и восхищался его мощью, красотой и уверенностью. И вдруг Судзуки почувствовал неожиданный прилив сил, словно часть жизненной энергии зверя перешла к нему.

Между тем, наверху поведение ниндзя вызывало суеверный трепет и беспокойство.

— Санхэй, а ведь проклятый ниндзя не боится зверя. Я знаю повадки тигров. Они чувствуют страх. Где страх, там легкая добыча и еда…

— Вижу, — буркнул князь, — сейчас мы разозлим животное, и от нашего друга ничего не останется. Тигр слопает его и не подавится.

Тем временем Судзуки присел, поджав под себя ноги, и сосредоточился. Пальцы переплелись в замысловатый знак. Это была первая мудра — Сосредоточения. Пальцы причудливо переплетались, образуя знаки Силы, Крепости и Мощи. Невидимости и неуязвимости. И наконец, правая рука с обращенной наружу ладонью поднялась перед грудью отстраняющим движением. Левая — ладонью вверх на уровне живота. Это была мудра Бесстрашия. Замерев на мгновение, Судзуки вдруг резко вскочил. Он был молод, силен, полон энергии. Ниндзя был готов к схватке.

В зверя полетели комья глины и камни. Поднятый со своего ложа, тигр начал волноваться. Наконец, он обратил внимание на человека. Это была добыча. Иначе человека в яме он не воспринимал. Но что-то смущало зверя. Он не чувствовал трепета жертвы, ее обреченности. Это волновало и настораживало. Человек не кричал, не убегал, не забивался в самый дальний угол.

Он стоял в страшной позе и ждал. Зверь, взбудораженный криками и болезненными ударами камней, смотрел на человека.

— Ну, киска, прыгай, — доносилось сверху, — возьми его, возьми…