Крутой сюжет 1995, № 02

Услыхав о письме, Князь вздрогнул и встал. Мы прошли в прихожую. Притащив из ванной маленькую складную лесенку, Витька полез на антресоли, что-то там минуты три курочил и наконец спрыгнул на пол, прижимая к груди пыльный черный кейс. Воротившись в гостиную, он щелкнул замками и вытряхнул на чудом уцелевший при погроме журнальный столик два пластиковых пакета. Из одного выскользнул Макаровский ствол, весь в ружейной смазке, а во втором пакете оказались плотные пачки четвертных билетов, толстенный пресс долларов и сложенный вдвое старый почтовый конверт.

— Вот что они искали, — Князь развернул пожелтевший лист бумаги, — для Щетины это письмо, что динамитная шашка в жопу. На, прочти.

Письмо писали явно торопясь, буквы то наезжали одна на другую, то разбегались, оставляя посреди слова зияющие пустоты. Переместившись поближе к окну, я разобрал следующее:

«Артур, милый. Я больше так жить не могу. Игорь настоящий садист и извращенец, такое нельзя вытворять даже с последней шлюхой. Я пригрозила, что пожалуюсь тебе, он опять, уже в который раз меня избил, а теперь запер в комнате и никуда не выпускает. Кажется, он тебя здорово боится, поговори с ним. Развода он не допустит, я в этом уверена, но ты постарайся его убедить. Ты же у меня умница. Целую любимого братика. Инга».

Чуть ниже стояла дата — 23 октября 1985 года. А еще ниже была короткая приписка: «Артур, а вдруг он меня убьет? Он может, я знаю. Заставь его меня отпустить».

— Ну и что? — вернул я листок Князю. — Что здесь такого ужасного? Подумаешь, кто-то кому-то развода не дает.

Витька сунул письмо в карман и прищурился: — Ты Гасана не забыл?

Во дает. Как же его забудешь, истинного хозяина Валмиерской зоны, самого авторитетного рижского гангстера. Вором в законе полуузбек-полулатыш Артур Гасанов не был, поскольку промышлял бандитизмом. Но Прибалтика не Россия, здесь свои мерки авторитета, и среди латвийских уголовников Гасан считался номером первым. Как Аль Капоне в Чикагове. Недавно он вышел на свободу, отпыхтев срок за хранение оружия — большего менты накопать не сумели. Однако вся Рига знала, что серия кровавых разгонов, прокатившаяся по побережью Прибалтики от Питера до Калининграда — его работа. По слухам, Гасан сейчас прибрал к рукам почти все Рижское взморье и чувствовал себя некоронованным королем Латвии. Но какое отношение имеет к Гасану это письмо и почему оно так интересует Щетину, я как-то не догонял, прямо об этом Князю и заявив.

— Придется пояснить, — улыбнулся Витька, усаживаясь рядом с абсолютно невозмутимым Гошей. — Гасанова сестра, Инга, в начале восьмидесятых вышла за Щетину замуж. Как они жили, ты, надеюсь, из ксивы понял, бил он ее смертным боем и вообще… У него и правда садистские замашки, не без этого. Тогда, в октябре восемьдесят пятого, Инга погибла. Вроде бы под машину угодила, водителя, кстати, не нашли. Похоронили ее, Щетина памятник отгрохал не хуже Мавзолея, Гасан горевал страшно и Щетине сочувствовал. Считал, что тот очень Ингу любил. На самом-то деле, Щетина на Гасановом авторитете деньги делал, кентовались они даже, какие-то дела вместе проворачивали… Когда ее похоронили, Щетина велел мне Ингины вещи сжечь, вот тогда я письмо это и нашел. Никому не показывал, оставил у себя на всякий случай.

— Так Игорь и есть Щетина, — допер я наконец, но Витька не дал высказаться:

— Погоди, не перебивай. Когда меня Щетина подставил, я о письме не думал. Как-то выехало, напрочь позабыл. Случайно вспомнил в тот день, когда освободился и в Ригу приехал. Нагрянул к Щетине в офис, в башку его помощнику Эдику настрелял и черт меня дернул проговориться. Эдик меня Гасаном хотел пугануть, я в горячке и ляпнул, что знаю, как Щетина с Ингой разделался. И доказательства, кричу, имеются, письмо ее предсмертное.

— Столько лет прошло, Щетина вон куда взлетел, — засомневался я. — Чего ему Гасана бояться? В край — откупится и все дела.

— Не-а, — Витька похлопал себя по карману. — Тут ты не угадал. Гасану сейчас только повод дай — мигом на Щетину лапу наложит. Такие филки гуляют, он же не дурной. И сестру он все-таки любил, я же помню. Поэтому письмо для Щетины — вилы.

— Так давай подкатим к Гасану, отдадим ксиву и пусть сам Щетину кончает.

— Не пойдет, — Князь сказал, как отрезал. — Я сам хочу эту тварь прижать, пусть перед смертью меня видит. И потом, ты о деньгах забыл. Думаешь, Гасан отстегнет нам хоть копейку. Ни фига, я его знаю. Скорее, следом за Щетиной спустит в канализацию, чтобы под ногами не путались. Он же понимает, что за нами никто не стоит. А так, Щетина поостережется, может, в наглую-то наезжать, подумает, что Гасан у нас за спиной маячит.

Поостережется он, как же. Спит, небось, и видит, как с Витьки живого шкуру сдирают. А заодно с меня. Однако, в крайнем случае письмо можно использовать, как страховку или орудие мести. Да и Гоша на нашу сторону перебежал, подходы к Щетине подскажет. Все это обнадеживало и делало наше гиблое дело не таким уж безнадежным. Мне, по крайней мере, полегчало, появилась надежда на благополучный исход.