Крутоярская царевна

К немалому удивлению Никифора, Мрацкий был озадачен известием, а затем через несколько минут в присутствии того же Неплюева старик Герасим доложил барину, что Неонила Аркадьевна просит Сергея Сергеевича с супругой и с семейством откушать сегодня за ее столом в большой зале.

— Видишь сам, что не я ей приказ посылал, — выговорил Мрацкий угрюмо. — Меня самого приглашают. Это, стало быть, Марьяшка хитрит. А зачем — неведомо! Поди-ка лучше к ней, попытай ее.

Никифор отправился было в горницы Марьяны Игнатьевны, но встретил по дороге своего врага, с которым теперь лукавствовал.

Борис, не ожидая вопроса, вымолвил:

— Матушка сердита, страсть как сердита!

И при этом Борис кротко и весело рассмеялся.

— Все порешила сама Нилочка, — продолжал он. — Не сказавши никому, заказала парадный обед, приказала все приготовить в большой зале и послала Лукерью Ивановну приглашать князя, а потом пригласила и всех к столу… Петра Ивановича и всех Мрацких. Совсем как бы именины ее, или рождение, или праздник какой.

— Ай да Неонила Аркадьевна! Молодец! Пора бы ей давно так действовать! — рассмеялся Никифор. — Нам зато можно надеяться, что у нее и впрямь хватит сердца выйти из дому в условный день и час.

В эту самую минуту около двух молодых людей, разговаривавших в коридоре близ большой лестницы, появилась Аксюта и тихо прошла, не поднимая на них глаз и даже слегка опустив голову.

Оба взглянули на нее. Ни тот, ни другой ни слова не сказали девушке, а затем оба глянули друг другу в глаза.

Щепин смущенно взглянул на Никифора, а этот настолько ненавистным взглядом смерил Бориса, что пронизал его насквозь. И тут только впервые стал догадываться наивный Щепин, что имеет в лице Неплюева страшного и даже, пожалуй, опасного врага.

Да, перед ним стоял его смертельный враг — и враг не с нынешнего дня, а давнишний! А между тем он не уберегается нисколько от него, не замечает его, не только не сторонится.

Никифор, уйдя к себе, улыбался отвратительной, злобной усмешкой, исказившей его молодое и все-таки более или менее пригожее лицо.

Борис отправился к Нилочке, но был задумчив, печален. Какое-то странное чувство сжало ему сердце, будто боязнь чего-то… Ему было, в сущности, все равно, — любит ли его или ненавидит приемыш Жданова — побочный сын какой-то татарки или караимки. Но если он прочел в глазах этого безродного головореза такую дикую ненависть к себе, то не следует ли подумать об этом?

— Но что же он может? — выговорил наконец Борис вслух сам себе. — Конечно, ничего!

Борис нашел Нилочку совершенно не такою, какой оставил за несколько минут пред тем.

Девушка, объявившая ему, что сама решила парадный обед с гостем, была тогда очень весела… Ее забавляла мысль, что она бунтует, показывает вдруг свою собственную волю, не стесняясь тем, что скажет или сделает опекун.

Теперь же он нашел девушку в углу ее горницы у окна за пяльцами, но она не шила. Опустив на худенькие руки свою белокурую головку, Нилочка была точно так же в таком же полном забытьи и отрешенная от всего мира, как когда-то недавно сидела Аксюта.

И Борис сделал почти то же. Он постоял немного над девушкой, потом нагнулся, взял ее голову в руки и поцеловал в лоб.

Нилочка вздрогнула, но, отняв руки от лица и увидя Бориса, грустно улыбнулась.

— Испугал ты меня! — прошептала она.

— О чем ты так задумалась и вдруг? Сейчас смеялась, когда я ушел, радовалась, что хозяйничать начала, как если бы и опеки над тобой не было, а теперь сидишь будто пришибленная. Случилось что?

— Ничего.

— Так что же ты приуныла?

— Мысли такие пришли, что сразу меня захватили, — тихо отозвалась Нилочка. — Я так задумалась, что все забыла, не знала где и сижу… Вот что, Боринька, — хотя и не след бы мне об этом говорить тебе, а все-таки надо. Присядь-ка…

Борис сел на диванчик недалеко от друга. Девушка собралась с мыслями и заговорила:

— Слушай-ка, дело простое! Отвечай мне, что я тебя спрошу, а если не знаешь, что отвечать, — подумай, вместе перетолкуем. Слушай, Маяня говорила тебе, что уже давным-давно, много лет, желала, чтобы ты на мне женился, что с этими мыслями она так и жила? Она и не знала, что когда ты будешь большой и военный, то не захочешь сам жениться, не знала, что и я к твоему приезду уже всю душу отдам другому человеку? Ведь не знала она ничего этого?

— Конечно, не знала! — отозвался Борис. — Что ж дальше?

— Скажи, как полагаешь, такой ли человек Маяня… твоя мать, — поправилась Нилочка, — чтобы вдруг, сразу, бросить все свои старые мысли и желания и согласиться на совсем другое? Может ли она желать теперь, чтобы я вышла за князя Льгова?

— Не знаю, — отозвался Борис и протянул свои слова, как бы соображая, что отвечать вместо них.

— Нет, ты знаешь или, подумавши, узнаешь. Так подумай!

— Да, правда твоя, чудно это немножко! — вымолвил Борис. — Матушка не такова, чтобы ныне одного желать, завтра — другого…

— Стало быть, у ней по-прежнему те же мысли: авось ты сдашься и я тоже — и обвенчаемся мы… Ну, хоть не сейчас, хоть через год.

— Да, думаю, что те же.