Крутые горки XXI века: Постмодернизация и проблемы России

В этой ситуации Россия просто компенсирует те утраты, которые несет в условиях кризиса. В лучшем случае мы через какое-то время замрем в своем развитии на несколько более высоком уровне благосостояния, чем тот, на котором наша страна находилась в 2013 году. Продвинуться дальше наша экономика не сможет из-за активизирующейся конкуренции. Не исключено даже, что эта конкуренция со временем приведет к общему снижению цен на рынке энергоносителей и российская экономика перейдет из стагнации в рецессию.

Арабы говорят: мой дед ездил на верблюде, мой отец гонял на автомобиле, я летаю на самолете, а мой сын... опять будет ездить на верблюде. Не придется ли и нам осваивать верблюдов?

Куда ни кинь — всюду клин

Таким образом, получается: куда ни кинь — всюду клин. При стабильных ценах на нефть у нас нет возможностей для развития, а при растущих ценах эти возможности появляются, но одновременно активизируется новая техническая революция, которая в конечном счете погубит отстающих.

Один раз в мировой экономической истории нечто подобное уже происходило. В XVIII веке английские изобретатели сделали множество важных открытий, породивших первую техническую революцию. Континентальные европейские страны долго не могли устремиться в погоню за Британией и перенять ее достижения. Почему? Да потому что на континенте (в отличие от Англии), как показал оксфордский профессор Роберт Аллен, была очень низкая зарплата. Предпринимателям было выгоднее нанимать множество рабочих для выполнения тяжелого ручного труда, чем тратиться на дорогостоящие механизмы, заимствуемые из Британии. И лишь после того как рабочая сила на континенте существенно подорожала, технический прогресс наконец пересек Ла-Манш [Аллен 2013:46^8; Аллен 2014:202-205].

Сегодня проблемы массового использования технологий добычи сланцевых нефти и газа наряду с широким распространением ветряков и солнечных батарей представляют собой аналог проблем двухсотлетней давности. Наша дешевая нефть — это как дешевый труд той эпохи. Стоит подняться ценам на энергоносители, и промышленную революцию будет не удержать.

Единственный выход для России — модернизировать свою хозяйственную систему, постепенно слезая с нефтяной иглы и развивая отрасли экономики, которые могут нормально развиваться вне вышеописанной ловушки. Однако для модернизации требуются капиталы и технологии. Бюджетные ресурсы, которые можно было бы направить на развитие, уже практически исчерпаны, поскольку за время так называемого «путинского процветания» у нас энергично росли военные расходы, затраты на правоохранительную деятельность и финансирование социальных нужд. Поэтому модернизация экономики зависит в основном от привлечения частных капиталов — как отечественных, так и иностранных. Но острый конфликт, в который Россия вступила со странами Запада из-за Украины,

обусловил массовое бегство капиталов. Наша страна все чаще рассматривается в качестве горячей точки — с такими точками бизнес не хочет иметь дела. В итоге выходит, что нам вряд ли стоит ожидать серьезной модернизации.

Курс, который сегодня проводит Россия в политике и экономике, совершенно не вписывается в картину XXI века. Оптимисты полагают, будто подъем имперской мощи можно отделить от экономики. В одной сфере сохранять традиции «времен очаковских и покоренья Крыма», тогда как в другой — встраиваться в XXI век. Подобный оптимизм, увы, из области фантазий. Серьезный анализ современных реалий показывает, что, скатываясь в XVIII-XIX века при проведении внешнеполитического курса, мы там же окажемся и по социально-экономическим параметрам.

Скатываясь в XVIII-XIX века при проведении внешнеполитического курса, Россия окажется там же и по социально-экономическим параметрам.

Глава 2 ДЕМОКРАТИЯ

ЗА КОГО МИР ПРОГОЛОСУЕТ В XXI ВЕКЕ

Есть ли в современном мире что-либо более унылое, чем политическая борьба традиционных левых с традиционными правыми? От перемены мест слагаемых сумма почти никогда не меняется. Что при левых, что при правых общество живет примерно одинаково. «Начиная с 1980 г. не было ни одной развитой страны, система социального обеспечения которой не урезала бы выплаты и не грозилась бы урезать их еще больше; единственной разницей между консерваторами и социалистами, такими как Блэр и Жоспен, является то, что последний обещает провести это более безболезненно» [Кревельд 2006: 501].