Крутые излучины (сборник)

Дед Михаил и бабушка Паша тоже не покинули деревню и дом, сохранили своё гнездо. Лет сорок назад забросил дед Михаил хромовые сапоги и гармонь на чердак, впустил электричество в дом и отпустил сыновей в город.

Ну а чтоб хлеб, мясо, молоко да лук с огурцами были, стал дед Михаил личное подсобное хозяйство укреплять. Обходя покинутые деревни, отыскал конный плуг, почистил его и приладил. Кусок брошенной бороны на краю поля откопал, тоже приладил для конной тяги. Тележку на двух колёсах приспособил, чтоб сено и мешки с картошкой возить. Хомут тоже нашёл, починил. Вожжи из кусочков связал. Дугу выгнул из нужного дерева. В общем, всё, что быльём поросло, он отыскал, очистил, починил и пустил в оборот.

Когда наступало время сажать картошку, шёл дед Михаил за конём к пастуху совхозного стада, за семь километров. Покупал его на денёк и сам с бабушкой Пашей картошку сажал на двенадцати сотках.

Хочешь корову, поросёнка, овечек и кур держать – картошка большое подспорье. Скоро приноровился дед Михаил и полностью освоил подсобное производство.

Попробуй весной не посади, летом не заготовь, осенью не собери, а зимой не сохрани. Что будешь на следующий год делать?

Вот так стали дед Михаил да бабушка Паша не только себя кормить, но и детям в город давать, да и совхозу помогать. Бабушка Паша молоко сдавала, дед Михаил – то бычка, то овечку.

Через некоторое время рядом с домом проложили асфальтированную дорогу. Дед Михаил часто посматривал на проезжающие автомашины, прикладывая ладонь к бровям, как бы приветствуя и одновременно наблюдая. Мощные автомобили торопились помочь человеку, как бы навёрстывая упущенное из-за бездорожья.

Бабушка Паша стояла рядом, переступая с ноги на ногу. Дед Михаил почёсывал затылок: сколько в новой дороге было разного смысла, одним словом не скажешь.

Что-то приходило, а что-то уходило.

Приходила память, а уходила жизнь. Открылись дальние дороги, но заросли тропинки вдоль реки, текущей совсем рядом.

Бабушка Паша ходит к речке собирать для поросят крапиву, пробираясь через некошеную траву и бурьян. А помнится, речка была совсем иной: ухоженной, прокошенной даже на маленьких островках, с пасущимися коровами и играющими ребятишками. Так и стоит перед глазами тёмно-зелёный разлив сочной травы, прибрежной черёмухи, овсяного поля. Видно так ясно, будто в огромном аквариуме, – объёмно, выпукло, во всю красоту.

Разогнёт уставшую спину бабушка Паша, сопоставит две жизни: ту, что проносится по дороге, и ту, что была возле реки. Бегут они в разных направлениях: одна в будущее, а другая в прошлое. И только в одном месте, на мосту, зрительно пересекаются две жизни.

Мост – не плотина, он не навредил руслу реки, он перешагнул через неё. Река так же свободно продолжила своё движение, правда, заросла, обмелела, но это уже не из-за моста.

Голуби на перилах моста подолгу рассиживаются, поднимутся высоко в небо, словно серебряные самолётики, полетают и опять сядут, разгоняя деду Мише тоску.

Смотрят голуби на дорогу, будто поджидают, может, ещё кто-то проедет или пройдёт? И вот под праздники, объединённые с выходными днями, потянутся из городов, будто по птичьему зову, нагруженные рюкзаками люди. Они неудержимо помчатся в поездах и автобусах из города в деревню. Не спавшие ночью в дороге, в измятой нарядной одежде, исстрадавшиеся долгой разлукой с родным домом, вынесутся они на родные просторы. Не остановят их ни очереди, ни билеты. Оживлённая радостью встреч, возбуждённая стихией толпа выплеснется на деревенские дороги. И голубиный мост обретает это движенье.

Скоро дед Миша и бабушка Паша встретят своих сыновей-голубков. Но эта радость короткая – быстро пролетают дни встречи. Соберёт и унесёт, будто ураганом, гостей и родных по накатанной дороге в приютившие их города.

На перилах моста останется и засидится надолго голубиная парочка. Рядышком сядут, нахохлятся, головками поддёргивают, друг на друга поглядывают.

* * *

Прошёл ещё десяток лет. Нет на мосту последней голубиной парочки, нет на белом свете деда Миши и бабушки Паши. Голубиный мост опустел и стал хорошим укрытием для воробьёв. Речка ещё больше обмелела и заросла. Дорога изрядно побита лесовозами. Пахотная земля во многих местах заросла молодым березняком. Большое коллективное хозяйство совхоза, как голубиная стая, постепенно распалось на мелкие островки выживания с единичными экземплярами давно списанной техники, ещё пригодной для небольших объёмов работ.

Из дальних краёв прилетел заморский голубок, англичанин русского происхождения, кружит, родной, в поисках своих корней и лучшей доли. Ищет пути новых бизнес-подходов или деревенских невест. Приезжают в опустевшие избы городские пенсионеры на летний сезон – в этом возрасте так хочется быть долгожителем. Кружат в собственных автомобилях одинокие «голубки» – отпускники – не поехали к морю, тянет в родные края, знают – здесь потерянный рай.