Крутые мужики на дороге не валяются

Бонни молча поглядывает на часы.

Я смотрю себе под ноги.

Мы остановились перед Ритиной дверью, и Рита молча вышла из машины. Алан повернулся к нам с Бонни и, сияя улыбкой, от которой у меня внутри все сжалось, зашумело, затрепетало, предложил:

— Я вас отвезу.

Бонни мотнула подбородком в сторону Марии Круз. Та сидела молча, отрешенно глядя в окно, безмятежно прислонясь к дверце.

Алан сказал, что ее он отвезет после нас.

Где же логика? Мария Круз живет рядом с портом, значит, ее нужно отвезти в первую очередь. От нее следует избавиться как можно скорее! Но я молчу. Опускаю голову.

Бонни заметила это, произнесла: «Вот как?» — и окинула меня презрительным взглядом.

Этот взгляд все решил. Чаша моего терпения переполнилась. Я выпрямилась и сказала, что выйду вместе с Ритой, мы с ней заранее договорились. И с этими словами, не оборачиваясь, вылезла из машины. Крыша у меня окончательно съехала. Рита взяла меня под руку и подтвердила, что мы действительно собирались провести вечер вместе.

Мы стояли вдвоем на тротуаре Форсайт-стрит и махали руками оставшимся в машине. Я подняла глаза на Алана. Надо признать, вид у него был странный. Во мне вдруг пробудилась какая-то злобная радость, и я нашла в себе силы с улыбкой сказать ему «До свидания».

Машина поехала дальше, а я наклонила голову, и слезы разом брызнули из глаз, как фонтан. Мне хотелось одного: уткнуться головой в сто двадцать килограммов Ритиного сочувствия и рыдать.

Долго-долго, целую вечность…

~~~

Вероятно, весь запас слез был исчерпан, потому что плакать больше не хотелось. Я пыталась разжалобить себя, но, похоже, у меня не осталось ни единой слезинки. Я трижды потрясла головой, извлекла из памяти самые мучительные эпизоды и прокрутила их в замедленном темпе: встреча Алана и Марии Круз, ее глаза, превратившиеся в два горячих уголька, его взгляд, прикованный к крутым бедрам, обтянутым джинсами… Все тщетно. Я расчесывала и расковыривала рану, поглубже вонзала в нее острый клинок памяти, проявляла настойчивость и изобретательность…

Ничего не вышло. Вся влага из глаз испарилась.

Тогда я вновь стала разглядывать собственные ноги и предавалась созерцанию довольно долго, пока не пришла к выводу, что слезы были неуместны, даже нелепы. Все теперь казалось мне нелепым: прах Рональда в бутылке, похороны в порту, встреча Алана и Марии Круз, дикая боль, согнувшая меня пополам, белые лилии у Риты под мышкой и полный презрительного сочувствия взгляд Бонни, угадавшей мою беду. Бедная девушка, читалось в ее взгляде, жертва несчастной любви…

Это я-то жертва? Я снова уставилась на свои ботинки. Что ж, пора расставить точки над «i». Голосок внутри меня явственно потребовал сделать это. Очередная «я», хлесткая и язвительная, не слишком церемонилась: «Посмотри-ка на себя внимательно! Сколько можно хныкать, проклинать судьбу, оплакивать свою жалкую любовь, свои дурацкие переживания и желания! Сколько можно смаковать старую боль, сыпать соль на раны и наслаждаться страданием! Не надоело бесконечно погружаться в пучину боли? Неужели тебе не хочется что-то изменить в себе? Долдонишь, долдонишь одно и то же, так и свихнуться недолго. Чем Алан тебя обидел? Что он тебе сделал плохого? Всего-навсего проявил интерес к другой девушке, возможно, просто потому, что она колоритна… Если сейчас он с ней, что тоже еще не факт, то они, возможно, просто сидят и разговаривают: Мария Круз повествует ему о своей тяжелой судьбе, а он ее утешает. И что здесь дурного? Разве это преступление? И даже если они занимаются чем-то другим, какое твое дело? Вы, кажется, пока не женаты. И он тебе ничего не обещал. Ты с ним едва знакома, но при каждой встрече устраиваешь ему сцену! Да еще считаешь, что тебя предали и покинули. Можно подумать, он безраздельно принадлежит тебе и весь свет на нем клином сошелся. Чушь собачья! Это тебя заклинило на твоем обожаемом Алане, и ты забыла, что на свете есть еще очень много хорошего. В том числе и ты сама — умная, независимая. Тебе на самом-то деле никто не нужен. Абсолютно никто. Ты прекрасно живешь одна. Но стоит на горизонте появиться хоть чуть-чуть привлекательному мужчине, и ты с наслаждением впадаешь в детство — громко хлюпаешь носом, капризно топаешь ножкой, желая привлечь к себе внимание. Какого черта! Ведь для тебя это пройденный этап».

И правда, говорю я себе, разглядывая черные, поросшие зеленью трещины в асфальте под Ритиным окном. Я прекрасно справляюсь сама. И вполне себе доверяю. Обычно я в ладу с собой, за исключением тех моментов, когда в поле зрения возникает мужчина…

Тогда я перестаю себя понимать.

Почему?

Новая «я» права: нельзя упиваться страданиями всю оставшуюся жизнь, дело и так зашло слишком далеко, я окончательно чокнусь, если буду продолжать в том же духе. Надо остановиться, подумать о другом — и о других.