Крутые парни ездят на трамваях

Водители внедорожников выслали вперед своих шакалов, а сами, держась в тени, куда свет от фонарей не доставал, собрали и установили на путях переносную помповую пушку. Это оружие, как и любое помповое, проходило по разряду «самооборона» и законом не преследовалось. Предполагалось, что его использует охрана укрепленных загородных поселков, отбивая налеты. И по силе разрушения такая пушка хоть и отставала от гранатомета, но уступала ему немногим.

И залп из нее разнес бы окно водительской кабины, никакая бы броня не помогла. А дальше – пиши пропало.

И все же работяги не первый день и не первую ночь ездили этим маршрутом. Оказалось, что у тех, кто оставался в вагоне, кое-что припасено и на этот случай. Хищно лязгнул один из люков на вершине вагона. Обычно их держали приваренными, чтобы предупредить атаки сверху, но тут рискнули и, как выяснилось, оказались правы.

Представители рабочего класса на дому могут склепать что угодно, хоть тот же гранатомет, да вот беда – он уже за пределы статьи о необходимой самообороне вылезает, и за это сажают. Опять же таскать с собой неудобно, даже в транспорте.

То, что высунулось из люка, к огнестрельному оружию никак не относилось, но также имело мало общего с пижонскими арбалетами – из тех, что в ходу у заказных дел мастеров. Это произведение было ближе к тому, что называется простым русским словом «самострел». Или к еще более древнему, начисто позабытому оружию – копьеметалке. Здесь копье было цельнометаллическое, и, конечно, закрепить такое оружие под люком и выстрелить без механических приспособлений было невозможно, ну так в этом трамвае рабочие ездили, и при том не с мыловаренной фабрики.

Копье пало с крыши подобно небесному перуну. Повторить такой выстрел было невозможно, но этого и не понадобилось. Работяги успели первыми, помповую пушку разнесло вдребезги.

Из вагона раздались торжествующие вопли, со стороны гопстеров – яростный вой. Те из кепарей, что еще оставались снаружи, успели заскочить в вагон – и правильно сделали. Пушка была повержена, но осколки ее зацепили кое-кого из деловых, а те такого не прощали и погнали бы серую скотину на штурм сызнова.

Столкновение предупредило новое явление. Если бы не предшествующий гром и лязг, его бы услышали раньше. А так бульдозер увидели, когда он уже показался в зоне видимости.

В свете фар боевая машина была поистине чудовищна, и сражавшиеся замерли, цепляясь за оружие. Ибо ожидать можно было чего угодно. В вековечной вражде рабочих и автомобилистов водители бульдозеров не заняли определенного места. С одной стороны, они были водителями индивидуальных транспортных средств и могли считаться автомобилистами. С другой – по роду занятий относились к работягам, и прирожденные машиновладельцы, даже из мирных цивилов, бульдозеристов презирали. Поэтому они могли воевать и за тех, и за других, а чаще – сами за себя. Иногда срабатывала классовая солидарность, но порой бульдозеристы шли в наемники к деловым – те не брезговали, поскольку разрушительная мощь бульдозеров была известна многим на собственном опыте.

Но на сей раз, очевидно, группировка подкрепление не вызывала. Бульдозерист прибыл собственной волей. И всех терзала мысль: против кого? За кого? Если б он пошел на таран, трамвай, может быть, и выстоял бы, но водила не такой дурак и, в отличие от собрата в трамвае, способен на маневр.

В считаные мгновения сомнения разрешились.

Сиплый голос возгремел в морозном воздухе:

– Что, Вован, думал, тачку сменил, добрые люди тебя не найдут?

И ковш бульдозера, словно драконья пасть, рухнул на один из внедорожников. Вероятно, его владелец когда-то нанимал бульдозериста, но не расплатился за услуги. Теперь платить приходилось ему. Нарочито заостренные зубы вонзились в металлическую плоть. Хозяин джипа на тот момент находился снаружи благодаря инциденту с пушкой, и ему следовало бы благодарить всех святых за этот неудачный тактический прием. Он, однако, склонен был извергать не столько благодарения, сколь проклятия, наблюдая, во что превращается его прекрасная боевая машина.

Полностью пробить броню и сжевать внедорожник железные зубы не смогли, однако бульдозерист не склонен был останавливаться на достигнутом. Ковш выпустил жертву, но лишь для того, чтобы водила имел возможность изменить наклон. Новый захват последовал не сверху, а снизу. Титаническим усилием он оторвал джип от земли и метнул туда, где табунились гопстерские тачки. Далеко зашвырнуть тяжелую машину он был не в состоянии, но и без того сумел добиться жертв и разрушений. Лязг и грохот намного превзошли те, что слышались при прошлом раунде стычки. К ним примешивались крики раненых. Одно из «ведер с болтами» вспыхнуло, озаряя окрестности рыжим инфернальным светом, и прочие гопстеры кинулись к своим тачкам, отгоняя их подальше, пока пламя не охватило и другие машины. Работяги в трамвае приветствовали происходящее радостными криками, не очень думая, что огонь может перекинуться и на вагон.

– Ну, козел, ты попал! – кто-то из деловых, выхватив волыну, выстрелил по кабине бульдозериста.