Крутые повороты

— Значит, жаловаться мне? — спросил адвокат.

— Не надо, — сказал судья. — Я сам напишу представление в Верховный суд республики, оспорю свое собственное определение.

Признаюсь, не часто мне доводилось читать документы, подобные этому:

«Председателю Верховного суда Казахской ССР… Приговор суда, а также постановление президиума Гурьевского областного суда… считаю неправильными и подлежащими отмене… Председатель Гурьевского областного суда».

В документе — анализ, анализ и еще раз анализ. Изложение доводов, заставивших в свое время осудить человека, и объяснение, отчего эти доводы в конце концов должны быть сейчас отвергнуты.

Разумеется, к такому заключению судью Шильманова привели не одни только настояния адвоката. Когда-то коллеги Шильманова, члены областного суда, уже ставили под сомнение большую часть предъявляемых Михайлову обвинений. Тогда Шильманов с коллегами не согласился. Сейчас, еще раз изучив дело, он убедился, что их соображения в пользу обвиняемого были, пожалуй, даже слишком робки… Что же тут удивительного? В судебной практике случаются столь запутанные, нелегкие дела, когда истина с трудом открывается только после многочисленных скрупулезных исследований. В конце концов, всего страшнее бывает не столько сама судебная ошибка, сколько предвзятость, упорство, сознательная слепота, пытающиеся эту ошибку защитить и увековечить.

…Рассмотрев представление Шильманова, судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда Казахской ССР частично с ним согласилась. Обвинение в хищении путем мошенничества снова было отклонено. Однако частнопредпринимательская деятельность Михайлова и подделка им документа признаны по делу доказанными.

Мне сейчас кажется, что такой компромиссный вывод должен был бы, в общем, удовлетворить профессиональное самолюбие Шильманова: с одной стороны, выше стоящая инстанция признала достаточно обоснованным его представление, с другой — во многом подтвердила вынесенный им когда-то приговор.

Шильманов, немолодой человек и достаточно опытный судья, прекрасно понимал, что, продолжай он и дальше настаивать на оправдании Михайлова, его смогут, чего доброго, упрекнуть в семидесяти семи разных грехах. Обвинят, например, в недостаточной, мягко говоря, юридической квалификации: дважды разбирал дело и не разобрался как следует, понадобился визит столичного адвоката. А если бы адвокат Леонов сидел у себя дома, в городе Москве, не выбрался бы в далекий Гурьев? Что же тогда, бедному Михайлову так и пропадать безвинно? Или упрекнут Шильманова в том, что он не самостоятелен, не принципиален. Ясное, мол, дело, пошел на поводу у авторов газетной статьи и теперь, задним числом, старается это исправить. Или даже чего не случается — заподозрят Шильманова и каком-нибудь корыстном сговоре с адвокатом: «Знаем, знаем, что значит «убедил»… Не маленькие…»

Все это Шильманов прекрасно понимал.

Он знал также, что, напротив, согласись он сейчас с Верховным судом республики, никто этого в вину ему не поставит: а как же, высшая инстанция!

Но судью Шильманова, понимаете, больше, чем собственное профессиональное самолюбие, больше даже, чем свой покой и репутация, заботила судьба живого человека, осужденного, как он был теперь убежден, без достаточных оснований, волновало чувство справедливости и уважения к закону.

И он обращается в Верховный Суд СССР, просит пересмотреть определение Верховного суда республики.

Председатель судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР находит его доводы в основном заслуживающими внимания и пишет заместителю председателя Верховного суда Казахской ССР: «Прошу вас обсудить вопрос о внесении протеста в президиум Верховного суда Казахской ССР…»

Протест внесен. Президиум отменяет все предшествующие приговоры, определения, постановления и направляет дело на новое расследование. После того как оно завершено, дело опять ложится на стол судебной коллегии по уголовным делам Гурьевского областного суда (Шильманов на этот раз в заседании, естественно, не участвует).

Коллегия выносит Михайлову оправдательный приговор.

Верховный суд Казахстана этот оправдательный приговор оставляет без изменений. Он вступает в законную силу.

Юридическая история на этом заканчивается. Но человеческая, нравственная — еще нет. Она только переходит в самую решающую и напряженную фазу.

Помните, я сказал, что, присудив Михайлова к пяти годам лишения свободы, Шильманов сообщил об этом в областную газету и та напечатала его письмо под рубрикой «По следам наших выступлений».

Сейчас, когда человек оправдан, Шильманов снова обращается в газету. Он просит публично объявить, что в свое, время Михайлов был опорочен незаслуженно, что лично он, судья Шильманов, тогда ошибался, а его коллеги, члены областного суда, поступили, наоборот, справедливо, никакого опасного «либерализма» к преступнику отнюдь не проявили. Газета это сделать обязана, ибо иначе будет нарушен советский закон, защищающий от публичных поношений честь и достоинство советских граждан (статья седьмая Гражданского кодекса республики).