Крутые повороты

Группа ребят стояла на Аничковом мосту, разглядывала четырех чугунных коней, которых усмиряли чугунные наездники.

— Скульптор Аничков… — не очень уверенно сказал Попов.

— Дурак, — возразил толстый Петька Федотов. — Такого скульптора и нет вовсе.

— Сам дурак, — сказал Попов. — Почему же мост Аничков?

— Не потому, — сказал Володя Азаров. — Их, я читал, Клодт лепил.

— Видал! — обрадовался Петька. — Ни хрена не знаешь. Воображала…

Еще минуту назад Косте Попову было решительно все равно — кто лепил коней на мосту. Но уступить толстому Петьке, ненавистному Петьке он не мог никак.

— Аничков, — сказал Костя.

— Клодт! — ликующе возразил Петька.

— Аничков! — упрямо повторил Костя.

— Клодт! — крикнул Петька. — Не слышал никогда?.. Эх ты… сын полка…

Костя опешил.

— Почему я сын полка? — недоуменно спросил он.

— А кто же? — сказал Петька. — На какие деньги в Ленинград поехал?

— Я тридцать рублей внес, — сказал Костя. — Как все.

— Все сорок пять вносили, — торжествующе сообщил Петька. — А на тебя еще по рублику собирали…

Ребята обступили их.

Молча, с ужасом смотрели они на Петьку.

— Вот скотина, — проговорил Азаров. — Да ты!.. — он подскочил и, размахнувшись, ударил Петьку в ухо.

Костя Попов стоял рядом, будто оглушенный.

И вдруг, очнувшись, опрометью бросился бежать.

— Костя! — крикнул Володя Азаров. — Постой, Костя. Слышишь?

Ничего не слыша, никого не видя, расталкивая прохожих, бежал Костя Попов по Невскому…

У входа в парк висел большой красочный транспарант: «Привет бойцам стройотряда Туранского политехнического». На эстраде играл духовой оркестр. Среди оркестрантов находился и Сережа Васильев. Он целиком, самозабвенно отдавался игре.

Молодые люди в зеленых форменках кружились под звуки вальса.

Были здесь и преподаватели кафедры автоматики. Азаров танцевал с Ольгой Петровной. Наташа и Нефедов сидели на скамейке.

— Твой-то! — сказал Нефедов и показал головой на Сережу Васильева.

Наташа улыбнулась.

Неожиданно она поднялась.

— Дела неотложные? — спросил Нефедов.

— Неотложные, — улыбнулась Наташа.

Однако, выйдя на аллею, она пошла не к выходу, а повернула, наоборот, в глубь парка. Миновала кафе, павильон «Пиво — воды», перешла по мостику и оказалась возле пруда.

Здесь на скамейке сидел Попов. Перочинным ножом выстругивал он деревяшку.

Наташа молча села рядом.

Музыка духового оркестра доносилась сюда. Плавные, берущие за душу звуки вальса.

— Играют? — спросил Попов.

Наташа улыбнулась.

— Хорошо, — похвалил Попов. — Свободные люди.

Похвала эта почему-то прозвучала осуждением.

Наташа присмотрелась. Из деревяшки Попов вырезал забавного смеющегося человечка. Длинный нос, глаза пуговками, рот до ушей.

— Господи! — сказала Наташа. — Какая прелесть!

Попов повертел в руке человечка, прищурился, осмотрел его и, размахнувшись, швырнул в пруд.

Она аж руками всплеснула.

— Зачем?

— А куда мне?.. — равнодушно сказал он. — Солить?

— А может, ты талант? — возразила она.

— Не думаю, — сказал он. — Был бы талант — занимался резанием по дереву… А не автоматизацией производственных процессов.

— Но — для себя!

Он, улыбаясь, посмотрел на нее. Удивительная была у него улыбка. Ласковая и снисходительная одновременно. Рассудительная улыбка.

— Считаешь, автоматизацией я для дяди занимаюсь? — спросил он.

В это время на дорожке показался Нефедов.

Увидев Наташу и Попова, он на мгновение изумился, сделал большие глаза, но тут же весело помахал им рукой.

— Привет! — сказал он.

— Привет! — сказала Наташа и прыснула.

— Ты что? — спросил Попов, когда Нефедов удалился.

— Пять минут назад… у эстрады… я объясняла ему, какие у меня неотложные дела.

Попов помрачнел.

— Звонарь, — недовольно сказал он. — Пойдет языком чесать…

Она равнодушно пожала плечами. Ее это, кажется, совершенно не занимало.

Он изучающе посмотрел на нее.

Над озером плыли звуки духового оркестра.

В воде слегка покачивалась фигурка смешного деревянного человечка. Пеной и мусором прибивало ее к берегу.

На дорожке показалась лоточница с горячими пирожками.

— Купи, — сказала Наташа. — Есть хочу!

Лоточница остановилась возле их скамейки. Попов взял два пирожка.

— А себе? — спросила Наташа.

— Не люблю готовые, — сказал он.

— А я обожаю! — жуя, призналась Наташа.

Лоточница скрылась в конце аллеи.

— А ты жаришь оладьи из тертой картошки? — вдруг мечтательно спросил он.

— Нет. Как это?

— Мать когда-то жарила… Объедение… А Ленка тоже не умеет…

— Гурман, — засмеялась она.

— А еще я макароны по-флотски очень люблю, — сказал он.

Наташа с интересом смотрела на него.

Там, на эстраде, все еще играл духовой оркестр.

Смешной деревянный человечек в озере почти весь уже покрылся зеленой тиной.

Новенькие «Жигули» красного цвета ехали по городу. Машину вела Наташа. Рядом с ней сидел Костя Попов.

— А сам Павел Романович совсем не водит? — спросил он.

— Нет, — сказала Наташа. — Водим мы — мама да я…

— Смотри! — удивился Попов. — Матриархат у вас в семье…

— Или мужики слишком ленивые, — вздохнула Наташа.

Они засмеялись.

На кафедре шло заседание. Судя по всему, вопрос обсуждался нелегкий.