Крутые повороты

Константин Иванович Попов шел по институтскому коридору. Дойдя до дверей своей кафедры, он широко распахнул дверь и, улыбаясь, возник на пороге.

И тотчас — как ножом отрезали — умолк в комнате нестройный возбужденный гул голосов. Наступила тишина.

Не замечая, должно быть, этой вдруг наступившей тишины, Попов весело произнес:

— Можете поздравить, защитился… Двадцать девять «за», один «против»… Сегодня, ночным из Ленинграда.

Но ему не ответили.

Люди сосредоточенно занимались каждый своим делом. Сняла телефонную трубку и стала набирать номер Ольга Петровна. Углубился в книгу Нефедов. Азаров весь ушел в поиск какого-то чертежа в шкафу. Степан Гаврилович Никитинский задумчиво смотрел в окно…

Попов продолжал стоять у порога. Медленно скользил взглядом по комнате… Краска постепенно заливала его щеки.

— Послушайте, — сказал он. — Вы… что… объявили мне бойкот? — Он резко засмеялся.

Азаров обернулся к нему.

Прикрыл дверцу шкафа. Подошел к Попову.

— Павел Романович при смерти, — сказал Азаров. — Ты что, не знаешь ничего?

Попов отрицательно покачал головой. Он молча смотрел на Азарова. Смысл его слов не сразу доходил до Попова.

— Ну да, — сказал Азаров. — Некогда было… Свою блестящую диссертацию защищал.

Попов молчал.

— Что ты сказал ему… тогда, по телефону? — спросил Азаров.

Попов не ответил.

Люди на кафедре молча, в упор смотрели на него: старик Никитинский, Ольга Петровна, Нефедов…

— Я спрашиваю: что ты ему сказал из кабинета директора? — повторил Азаров.

Попов повернулся и вышел за дверь.

В институтском коридоре царило обычное оживление.

Прошла группа студентов, поздоровалась с Поповым — он ее не заметил.

Кто-то его окликнул:

— С диссертацией вас!

Попов не услышал, прошел мимо. Оказался на лестничной площадке.

Стал медленно спускаться. На середине последнего пролета он остановился.

В вестибюле перед каким-то объявлением толпились люди.

Попов вгляделся.

Люди молча толпились перед траурным объявлением. Страничка текста и фотография в широкой черной рамке.

Попов сделал шаг. Потом другой. Потом опрометью бросился вниз.

Расталкивая людей, пробирался он к стене с траурным объявлением.

Из-за чьих-то плеч и голов наконец увидел…

С белого листа бумаги, с фотографии в широкой черной рамке смотрело на него лицо пожилой женщины. Не Павла Романовича — чужой, посторонней женщины.

Попов поспешил выйти на улицу.

У институтского подъезда остановился. Стоял, смотрел на асфальт, себе под ноги, силился и никак не мог что-то вспомнить.

Наконец вспомнил.

…В промозглый осенний вечер здесь, на этом самом месте, Попов сидел на корточках, а над ним стояла Наташа и протягивала ему пятак.

— Нет, это не интересно, — сказал ей Попов.

— Но вам же нужен пятак, — сказала Наташа.

— Мне совсем не нужен пятак, — возразил Попов. — Мне нужно найти то, что я потерял… Неужели не понятно?

— Как интересно! — весело сказала Наташа.

Она смотрела на Попова и смеялась.

Смеялась громко и счастливо…

Глава четвертая Объективные обстоятельства

Яма на дороге

Сергей Владимирович Богураев совершил подвиг. В городе, где он жил, его именем названа улица.

Однако дело это происходило не в опасное военное время, а в мирные безоблачные дни. И вместе с чувством восхищения героическим поступком человека, история эта вызывает еще и острое чувство боли, горечи и гнева по отношению к тем, кто вынудил человека такой поступок совершить. Ибо в подобных случаях героизм одного есть не что иное, как преступное равнодушие и преступная безответственность многих других людей.

Я не стану называть город, где все это случилось. С момента того события уже прошло немало времени, виновные понесли заслуженное наказание, приняты все необходимые меры. Но о том, как это произошло, почему это могло произойти, что к тому привело и каким образом беда не была предотвращена, остановлена, о том мы с вами обязаны помнить. Всегда, постоянно! Чтобы подобное никогда уже больше не повторилось.

Несчастный случай?

Погибли двое. Андрюша Козьменко умер в тот же день, 9 декабря, по дороге в больницу. Было ему четыре года. Сергей Владимирович Богураев прожил еще восемь суток. Антистафилококковый гаммаглобулин, облепиховое масло, переливание крови, день и ночь не отходили от него врачи… Не помогло ничего, скончался на двадцать шестом году жизни.

Мне говорят сегодня: несчастный случай. Несчастный — понимаю. Случаи понять не могу. Никак. Это ведь когда неожиданно, внезапно, когда нельзя было заранее предусмотреть, предвидеть — тогда случай. Когда стихия вышла из повиновения и все усилия, все меры предосторожности оказались напрасными… А тут? Какой же тут случай?

…В четверг, 6 декабря, на углу улиц Брестская и Калужская засочилась из-под земли горячая вода и клубами пошел пар. Было ясно: там, под землей, прорвало трубу центрального отопления. Начальник участка объединенных котельных жилищно-коммунального управления (коротко ЖКУ) завода, которому эти дома принадлежат, Петр Гурьевич Попов приказал слесарю Шевченко перекрыть воду. Слесарь перекрыл. Батареи отопления в домах стали холодными.