Крутые профи

Значит, у него всего лишь два дня, в течение которых нужно выявить предателя. У каждого из заместителей имеются собственные мотивы в устранении генерального: те же самые акции. Согласно уставу они будут распределены между руководством, а следовательно, каждый из них в случае гибели генерального директора добавит к своему счету еще несколько нолей.

Труднее всего заподозрить Анну Елизарову, работавшую на Шевцова едва ли не из-за любви к офисной жизни. Такие экземпляры человеческой породы вполне классифицируются в «гомо офисус».

Вадим подошел к окну и закрыл форточку. Так он поступал всегда, когда покидал кабинет. Даже если отлучался для того, чтобы выкурить сигарету. Собственный кабинет он воспринимал как бункер, целостность которого свято оберегал.

Прошел по длинному коридору и завернул в небольшой закуток, где размещался заместитель генерального директора по кадрам Фрол Эдуардович Маковский. Вошел в кабинет без стука, как и подобает начальнику службы безопасности.

– Я тут созванивался с Семеном Валентиновичем…

– Шевцов пришел в себя? – подался вперед Фрол Эдуардович.

– Да. Сейчас ему значительно лучше.

– Ну, слава богу! А то все валится. Без него с нами никто не хочет иметь дело. Даже не знаю, что и предпринять, такие деньги горят!

– Вот об этом я как раз и хотел вам сказать. На работе появиться он пока не может, сами понимаете…

– Да, конечно, – подхватил заместитель генерального.

– Но он предложил перевезти его поближе к офису. Вы, наверное, в курсе, что у него на Гвардейской имеется четырехкомнатная квартира?

– Разумеется. Мне даже приходилось там бывать дважды. Он оставляет ее для сына.

– Верно. Послезавтра в двенадцать часов мы его туда подвезем, а в два он вас будет ждать. Подготовьте ему соответствующие документы.

– Хорошо. Сделаю, – охотно откликнулся Маковский, распахнув кожаную папку с листками бумаги, как если бы намеревался тотчас отправиться на встречу с шефом.

– Да, еще вот что… Это просьба Шевцова: о том, что он будет именно на Гвардейской, никто не должен знать.

– Разве я не понимаю!

Вадим вышел, ощущая на себе жестковатый взгляд заместителя генерального. Так и хотелось почесаться между лопатками, но сдержался.

Следующим человеком, кому Петляков нанес визит, был другой заместитель генерального – Макей Матвеевич Илларионов. Невысокий мужичок лет пятидесяти, с хитрецой в глазах, румяный, как размалеванная матрешка. При первом знакомстве он производил странное впечатление: его не хотелось воспринимать всерьез, уж слишком игрушечным он казался. Оставалось только удивляться, каким образом такой человек попал в мир больших денег. И только когда он начинал говорить густым басом, могущим сделать честь лучшим вокалистам «Ла Скала», верилось, что в должности заместителя генерального директора он оказался далеко не случайно.

Посетители, впервые пришедшие в офис, сначала слышали раздававшийся из-за двери бас, который, по их мнению, должен был принадлежать человеку необычайно впечатляющей фактуры. На лицах посетителей невольно застывало недоумение, замешанное на откровенном разочаровании, когда случалось знакомство с обладателем уникального баса. Но дело свое Илларионов знал отменно и в своей среде пользовался немалым авторитетом. Подняв взгляд на вошедшего, он терпеливо ждал. Вадим догадывался, что у Илларионова он вызывал лишь глухое раздражение, когда заставлял его исполнять все требования, продиктованные мерами безопасности, и исполнять их в точности, как установлено инструкциями. С огромной шевелюрой, часто непричесанный, он был так же неприбран и внутри и вообще был склонен к анархизму, за что нередко получал от начальника службы безопасности серьезные нарекания. Была бы его воля, так он распахнул бы широко ворота концерна для всякого любопытствующего взгляда, а в подземном гараже развернул бы приют для бомжей.

Заметив вошедшего Петлякова, Илларионов поморщился. Всем своим видом он показывал, что данная минута совершенно не подходящая даже для кратковременного визита.

Извиняться Вадим не собирался. Под пристальным взором Илларионова он прошел через просторный кабинет, едва ли не столь же огромный, как у самого генерального, и уверенно опустился на свободный стул.

Губы Макея Матвеевича стиснулись плотнее. Любой, даже самый маленький начальник соб-ственный кабинет воспринимает едва ли не как суверенное государство, где берет на себя роль президента и парламента одновременно. И относится к кабинету столь же трепетно, как паломник к Святой земле. А потому вольность постороннего лица воспринимается им едва ли не как посягательство на личную безопасность. Иное дело, если бы визитер постучался в дверь, и, дождавшись приглашения, вошел бы в кабинет, неловко потоптавшись у самого порога, и только после этого получил бы милостивое соизволение присесть куда-нибудь в угол кабинета. Но сейчас все каноны были нарушены, и это Илларионову не понравилось еще больше.