Крутые версты от Суры

Деревня Конёлы небольшая, но расположена довольно живописно. 4-5 улиц веерообразно сходятся в центре. Там пригорок, на пригорке правление колхоза, каменное здание с колоннами, бывший дом помещика. Но самое примечательное, конечно, став (пруд). У нас тоже есть пруды, но поскольку земля сильно пересеченная оврагами, не больше. А здесь пруд грандиозный. Земля равнинная, хотя плотина невысокая, пруд разливается широко. Шириной с Волгу, может местами шире, а длиной 8-10 километров, тянется до следующего села, а там снова такой же пруд. Полно рыбы (карп зеркальный), дичи, диких уток. Аисты прилетают ранней весной , устраивают гнезда на камышовых крышах хат. Любо-дорого слушать по утрам их пулеметные трели. Это они клацают клювами. Пищи для них хватает с избытком, несметное количество лягушек ведут по ночам свои концерты. Огород моей хозяйки упирается прямо в пруд, так что купаться - рядом.

Как-то в конце ноября рано утром меня разбудил мой друг Марко Караванский:

- Вставай, Петро! Идем таскать очерет!

Ничего не понимаю. Объяснили. Оказывается, пруд покрылся льдом, и можно свободно пробраться на острова, поросшие трехметровым тростником. Этот камыш - прекрасное топливо на всю зиму. Надо спешить, потому что туда устремилось все население деревни. Действительно, по пруду со всех сторон идет народ. Мы с Марко тоже связали по связке. Тут я убедился, что не зря Марко шахтер. Я тоже не из слабых, но скоро замучился, а Марко хоть бы что, тащит, связки, которые куда больше моих. Так работали два дня, пока совершенно не очистили все ближние острова. Тащим, а Марко еще и шутит "Трещит крестьянский пуп".

Случай в бане

Я по-прежнему хожу на работу, а по воскресеньям играю на свадьбах. Как-то я явился туда небритым. Один из гостей предложил свою бритву. Побрился. Через несколько дней на подбородке появились волдыри, потом черная короста, которая стала быстро распространяться по лицу, шее и груди. Лекарств никаких в деревне нет. Пробовал мазать керосином - не помогает. А в это время объявили набор молодежи для работы в Германии. Нас, пленных, записали, конечно, в первую очередь, в том числе Костю-лейтенанта и обоих Ковалей. Повели в райцентр Жашков. Там я отбрыкался, благодаря сикосу, болезнь оказалась заразной, и меня вернули. В больнице фельдшер дал мне какую-то твердую мазь вроде смолы или сухого дегтя. Я стал мазать, и дело пошло на поправку. А сколько радости было для хозяйки Марийки! Бедняжка любила до безумия.

Примерно через месяц - второй набор в Германию. На этот раз отвертеться не удалось: едкое уже прошел, только на шее остался еле заметный шрам. Сутки продержали в Жашкове, в школе под охраной, на вторые сутки на вокзал и в эшелон. Моя хозяйка Марийка и несколько женщин не поленились придти нас провожать за 20 км. Поистине любовь на все способна. Я вылез из вагона и при всех ее поцеловал.

Поезд тронулся, колеса застучали, и наш путь в Германию начался. В нашем вагоне, кроме меня, еще один пленный-примак Федя, молодожены (я у них еще играл на свадьбе) и девчата 15-20 лет, многие окончили 10 классов. Среди них и Люся, сестра моего товарища в Конёлах, бывшего студента-медика последнего курса. Когда прощались, он подвел ко мне свою сестру и сказал: "Люся, держись этого человека, с ним не пропадешь”. И мне: "Я тебе поручаю самого дорогого мне человека - сестру. Береги ее". Поэтому, когда стали укладываться спать, Люся со своими пожитками пришла ко мне и легла рядом. Я, конечно, ее не тронул.

Приехали в Брест. О героической обороне крепости мы, конечно, не слыхали. Ссадили, повели в какой-то непомерно длинный барак, накормили впервые горячей пищей. Какой это был суп - не помню, потому что не был голодный. Потом повели в город, в баню. Шли долго, перешли какой-то виадук, потом мост через реку. Перед баней мужчин наголо постригли, а всем, в том числе и женщинам, побрили все интимные части тела. Процедура была неприятна особенно девушкам, так как производили ее мужчины, правда, свои , русские, но все-таки. Немцы очень боялись, что русские могут завезти в Германию вшей. Все белье и одежду тщательно пережарили.