Крутыми верстами

— Тута она, только упряталась в молоко. Вишь, покрылась туманом. — Старик подался вперед всем телом, выставляя перед собой иссохшие, узловатые руки.

11

Оценивая обстановку, Новиков позвал Заикина.

— Вот что, комбат! Пока не рассвело, надо усилить огонь да под шумок бросить вверх по реке еще один взвод. Пусть там шурует на широком фронте, нагоняет фрицам жару-пару, создает видимость. Понял?

— Так точно! — не задумываясь, согласился комбат. — Только, считаю, надо усилить его взводом «самоваров», дать десятка три мин, и пусть лупит по одной.

— Верно! Минометы будут совсем кстати. А послать следует Хоменка. Старшина немчуру повеселит.

Рядом затрещали кусты. Кто-то пробирался.

— Тебе кого? — окликнул Новиков высунувшегося из кустов солдата. Вскочив, тот приблизился и, протягивая зажатую в кулаке бумагу, поспешно проговорил:

— Вам это, от командира. Еле разыскал…

Натянув на голову полу плащ-палатки и освещая листок фонариком, Новиков прочитал: «Мою точку вам покажет на карте сержант. Начинать одновременно. Следите за сигналом. Об остальном расспросите связного».

— Ложись сюда да показывай, где НП командира, — присвечивая фонариком волглую карту, наклонился над ней Новиков. Сержант повел по карте пальцем вниз от моста, на миг задерживаясь то в одном, то в другом месте. Наконец синий с подтеком палец остановился у изгиба реки.

— Вот здесь они. Точно! — Сержант накрыл участок карты ладонью. — Точно тут! Товарищ командир, когда посылали, приказывали так прибрасывать. Как раз на ширину ладони.

— Не слышал, скоро пойдут через реку?

Сержант пожал плечами, но свое предположение все же высказал:

— Должно быть, скоро, чтобы до рассвета быть на том берегу.

Поднимаясь на колени, сержант собрался уже уходить, как, вспомнив об одном важном поручении, лег снова рядом с Новиковым.

— Чуть было не забыл. Приказывали, товарищ полковник, чтобы потом, когда пойдете форсировать, назвали бы его по радио, вроде случайно, несколько раз генералом и дали бы понять, что вроде бы тут у вас развернулись главные силы чуть ли не целой армии, а он, генерал, пока еще где-то позади, в глубине…

Сержант украдкой посмотрел на свою ладонь. Новиков понял, что тот что-то подсматривает.

— Что там у тебя? Связной смутился.

— Да тут так, на память… Пометинки, чтобы не забыть.

— Ну и что, есть еще?

— Кажись, все.

— Понял? — спросил Новиков у комбата.

— Выходит, придется ждать их… — разочарованно протянул Заикин. — Я думал…

— Что думал? В этом вся суть замысла. Надо приковать внимание противника к нашему направлению, чтобы ему и в голову не пришло, что кто-то пойдет южнее Кужарина, через непролазные пески да болота. Так что давай поторопимся.

Новиков поспешил к реке, к роте Супруна, а капитан Заикин, выпроводив старшину Хоменка, спустился по обрывистому берегу к воде, где несколько групп солдат вязали плоты.

— Чего не поделили, славяне? — спросил комбат, услышав приглушенную перебранку. И пока ответа не было, обратился к сухонькому пареньку, оказавшемуся ближе других. — Что стряслось?

— От, видите ли… — начал тот, — нашелся такой, что будьте вы мне здоровенькие. Он, видите ли, соскучился по частному капиталу, — сердито глянул щупленький в сторону другого солдата, согнувшегося с пучком лозин над бревнами.

— Что, что? — улыбаясь, переспросил комбат.

— Вот этот… Видите ли, знает все законы! Нашелся еще, будьте вы мне здоровенькие, шибко знающий. Такого у нас в Одессе сразу бы шпокнули. Понятно? — кивнул он в сторону своего недруга.

— Постой, постой! В чем дело-то? — стал комбат усмирять разгорячившегося солдата, но тот не сдавался.

— Не пролетарский это тип. Шкура!

Заикин понял, что одессит зашел далеко.

— Разговорчики прекрати! Лучше скажи толком, какой частник? Что за капитал?

Выпрямившись, к Заикину шагнул сержант.

— Тут нечего слушать, товарищ комбат. Вот этот мутит, одесский. Пусть лучше побыстрее мотает руками, а не языком. Вон скоро рассвет. А то всех обзывает…

— Объясни толком, что стряслось? — приказал комбат.

Сержант начал неохотно:

— Когда на хуторе свалили старый сарай, то со стены повалились изопревшие постромки, вожжи, хомут и другая утварь…

Сержант не успел закончить мысль. Его на полуслове перебил все тот же щуплый солдат:

— Ого, уже быка, товарищ сержант, надумали упрячь в хомут, — съязвил он. — Это ярмо, товарищ отделенный.

— Ну-ну! Не тебя спрашивают! — повысил голос комбат и поторопил сержанта: — Так что?

— Подхватил этот тип все добро и айда. Заорал: «Будем вязать», а Галим отнял. Стало жаль появившегося старика. К чему обижать? Тут и началась свара. А старик услышал ругань, подхватил все да и принес нам. Вон оно, — сержант оглянулся на темневшую у обрыва кучу.

У ног, смывая песок, шелестели пенистые волны. Наши артиллеристы дали залп по минометным позициям противника. С обрыва свалились несколько бойцов со связками лозы.

— Во, товарищ комбат, какой лозы подбросил дед за то, что развалили его сарай, — хохотнул один из бойцов.

Сержант выпрямился.

— Это тот самый дед Игнат, которого они вот… Не поделят…

Заикин пощупал лозины, чмокнул губами:

— А что? И правда, мягкая. Вяжи, что веревкой.