Кружево-2

Ее наружные половые органы были утыканы длинными шипами акации, скрепленными черным шнурком. Когда пасту и сгустки крови окончательно отмыли, Марк увидел, как из крошечного отверстия, оставленного в зашитой ткани, стекает зеленый густой гной. Сестра быстро разрезала идущий через шипы шнурок, пинцетом убрала с шипов разрезанные куски, потом аккуратно, один за другим, стала вынимать шипы. Марк фотографировал. Последнее, что он увидел, – это искалеченные гениталии девочки, из которых, когда вынули последние шипы, потоком хлынули кровь и гной. Потом Марк упал в обморок.

Он открыл глаза в лазарете, нагнулся над стоящей возле кровати миской, и его вырвало остатками вчерашнего молока и фиников. Увидев, что он пришел в себя, к нему подошла врач.

– Что они сделали с этой девочкой? Это самое страшное зрелище, которое я когда-либо видел.

– Они приготовили ее к супружеской жизни. – Врач не могла скрыть ярости. – Так поступают во многих африканских и в самых примитивных арабских государствах. Они совершили обрезание. Специально искалечили ее гениталии, вырезав клитор: жена, которая не получает наслаждение от секса, не будет изменять своему мужу.

– Но кто это сделал?

– Скорее всего, деревенская акушерка с помощью обычной бритвы. А мать и сестры держали девочку. Конечно, об анестезии и речи не шло. Затем на рану положили землю и пепел, чтобы остановить кровь. Потом, как вы видели, они зашили ее с помощью шипов и бечевки, оставив крошечное отверстие для мочи и менструальной крови. Они перебинтовали ноги так, чтобы девочка не могла ими пошевелить.

– А почему у нее так раздут живот?

– Он раздулся от темной, с отвратительным запахом крови.

– Что же случается после того, как она выходит замуж?

– А вы как думаете? Муж «вскрывает» ее кинжалом, а потом носится по деревне, демонстрируя всем окровавленное лезвие – доказательство того, что была произведена дефлорация. Стоит ли говорить, что женщина испытывает чудовищную боль во время соития, а если «вскрытие» не было тщательным, то при рождении ребенка она просто лопается, как арбуз.

– А их всегда… оперируют в столь юном возрасте?

– Да. Причем, чем раньше это делается, тем больший вред «операция» наносит ребенку.

Марк вновь почувствовал острый приступ тошноты и склонился над миской.

– Что, вы полагаете, я должен сделать с фотографиями?

– Для нас важно, чтобы люди на Западе узнали о том, что здесь происходит. – Врач сняла очки в тяжелой роговой оправе и протерла уставшие глаза. – Я делала доклад на комиссии ООН, занимавшейся вопросом дискриминации женщин в регионе Персидского залива. Однако доклад проигнорировали. А как вы сами знаете, одна фотография стоит тысячи слов. Я вижу девочек в таком же состоянии, как эта, каждый месяц, а то и чаще. – Она вздохнула. – Но правительство Сидона делает вид, что такой проблемы просто не существует. И все же им не удастся проигнорировать появление фотографии в американской прессе. И давление с Запада заставит сидонское правительство принять меры.

– Вы имеете в виду короля Абдуллу?

– Нет. Департамент здравоохранения утаивает от него информацию. Я думаю, что многие из прозападных реформ Абдуллы здесь очень непопулярны.

Марк вдруг почувствовал прилив огромной симпатии к этой женщине-врачу. Жалость ко всем страдающим на этой земле была движущей силой его жизни. Сколько бы трупов он ни сфотографировал, сколько бы его друзей ни пропали в районе боевых действий, Марк в глубине души оставался все тем же подростком-идеалистом, который десять лет назад убежал из дома, чтобы собственными глазами увидеть войну.

– Перед тем как уехать из Сидона, мне предстоит снимать короля Абдуллу. Я постараюсь показать ему эти фотографии.

Взгляд доктора за плотными стеклами очков выражал благодарность и надежду.

Глядя вперед через лобовое стекло боевого вертолета, Марк увидел на горизонте Семиру. Политическая столица Сидона проступала ярким белым пятном на фоне зеленой равнины, простиравшейся у берегов единственной в Сидоне реки.

Когда вертолет пролетал над белыми куполообразными крышами, Марк видел, как другие вертолеты – принадлежащие королевской охране – кружат над дворцом. Несмотря на то, что сам майор Халид остался в районе боевых действий, ему удалось организовать встречу Марка с Абдуллой. Это было крайне для него важно: фотографии Марка стали неопровержимым свидетельством того, что части Халида провели очень успешную и крайне важную для стратегических планов командования операцию.

В сопровождении двух гвардейцев Марк прошел в королевскую приемную. Абдулла поднялся ему навстречу из-за изящно инкрустированного стола.

– Салям алейкум.

– Алейкум а салям. – Король предпочитал это простое выражение дружбы, мира и добрых намерений. Как четырнадцатый по счету правитель своей страны, он уже самим фактом своего рождения заслужил право на это приветствие. – Разведка доложила мне, что вы были с майором Халидом в районе восточного предгорья и что вы – один из немногих оставшихся в живых после наступления на позиции бандитов. Позвольте мне взглянуть на ваши снимки.