Кружево

— Я сейчас должен поехать с командой, дорогая, — прошептал ей Пьер. — Встретимся в «Шезе» через полчаса. — Тут на него, хохоча и хлопая по спине, навалились тренеры, болельщики и товарищи по команде.

Как и условились, Максина ждала его в «Шезе». После пережитых волнений есть им обоим не хотелось, однако обязательную по случаю победы бутылку шампанского они все же распили. Через полчаса Пьер, который никогда до этого практически не пил, обнял Максину за плечи и предложил:

— А теперь пошли ко мне в комнату, ладно?

— Прямо сейчас? — с сомнением в голосе переспросила Максина, которая и хотела, и боялась этого.

— Прямо сейчас.

Пока они, тяжело и неуклюже пробираясь по снегу, шли по улице, все встречные приветствовали Пьера и громко поздравляли его с победой. Интересно, сколько он добивался этой победы, подумала Максина, украдкой прижимаясь к нему.

Шале, в котором жили члены сборной команды, было пусто. Тяжело стуча большими лыжными ботинками по ступенькам деревянной лестницы, они поднялись наверх.

В комнате, где жил Пьер, стояли две узкие кровати. Пьер выставил пепельницу в коридор — это было обычным сигналом товарищам — и запер дверь.

Максине одновременно хотелось и уйти, и остаться.

Пьер стал ее быстро раздевать, целуя всякий раз, когда она порывалась что-то сказать. Она хотела потребовать от Пьера прекратить это, но ей очень хотелось и того, чтобы он продолжал. Надо ли сказать ему, что она никогда раньше не позволяла раздевать себя ниже пояса? Пьер широко и беззаботно улыбнулся, одной рукой привычно расстегивая крючки ее лифчика.

— Не бойся, я это все сотни раз проделывал.

— Сотни?! — переспросила Максина, сердясь, шокированная его ответом, но и одновременно испытывая какое-то непонятное ей облегчение.

— Ну достаточно много.

Они немного поборолись, когда Пьер начал снимать с нее лыжные брюки, а Максина, лихорадочно вцепившись в них руками, прижала их к себе, и Пьер отпустил ее и начал раздеваться сам. Когда он расстегнул брюки, Максина плотно зажмурила глаза. Потом открыла их, прыгнула на кровать и, как страус, спрятала голову под покрывало.

— Пьер! Ведь на улице же совсем светло! Я стесняюсь! Нас могут увидеть!

— Мы на третьем этаже! — захохотал Пьер, но все же послушно задернул кружевные занавески.

В следующее мгновение он уже оказался рядом с ней на кровати, совершенно голый, мягкими движениями отвел ее руки от лица и весьма целеустремленно стал целовать ее обнаженные груди. Максина ощутила приятное и сильное возбуждение. Разрываясь между смущением и охватившей ее страстью, она непроизвольно повернулась к Пьеру и прижалась лицом к его груди, чтобы ничего не видеть. Вдруг все ее тело снова напряглось. Теперь она полностью ощутила его мускулистое обнаженное тело, почувствовала силу и, кажется, даже запах его желания. И еще кое-чего. Она постаралась незаметно отвести руку в сторону, но Пьер крепко взял ее за руку и потянул куда-то вниз. Максина резко отдернула ее. Медленно, но настойчиво Пьер снова потянул ее руку вниз и прижал к себе. Максина решила притвориться, будто это вовсе не ее рука. Она страшно боялась, что сделает что-нибудь не так и причинит ему боль. Куда можно пошевелить эту штуку — вперед, вбок? А может быть, надо ее повертеть? А может ли она отвалиться?

Кто-то громко постучал в дверь:

— Месье Бурсель! Фотографы пришли, ждут внизу.

Они оба застыли. Пьер выругался и с сердитым видом сел на кровати.

— Скажите им… Скажите им, что я сплю. Вымотался. Пусть потом приходят.

За дверью помолчали, потом послышались удаляющиеся шаги по коридору.

Пьер снова вернулся к тому, чем занимался несколько минут назад. Максина несказанно удивилась, увидев, какой эффект имеют ее легкие поглаживающие движения. Она лишь слегка касается этой штуки — и крепкий парень, лежащий рядом с ней под теплым одеялом, такой сильный и бесстрашный, становится вдруг совершенно беспомощным.

— Давай снимем эти брюки, — пробормотал Пьер, и из-под одеяла по комнате полетели последние детали одежды Максины.

Она рискнула взглянуть вниз и снова застыла. Какой огромный! Но это же невозможно, он ее просто разорвет на части!

— Не надо, я боюсь, хватит, — запротестовала она, останавливаясь. Пьер застонал и тоже остановился.

— Верно. Ты еще маленькая, — неохотно проговорил он. При этих словах Максина разозлилась и снова ухватилась за него.

— Я не хочу делать тебе больно, — пробормотал Пьер, тем не менее забираясь на нее сверху.

Но оказалось почти совсем не больно, эта штука легко и вся целиком вошла внутрь, и вскоре они уже двигались в такт друг другу.

— Я правильно все делаю? — шепотом спросила Максина, не зная, верный ли она выбрала ритм. Все это было чем-то похоже на самбу, только танцуемую в горизонтальном положении, подумала Максина, гадая, следует ли ей двигаться вместе с ним или же во встречном направлении.