Кружным путем

В какой-то момент, когда Джоэль была явно жива и чуть не разрывалась от крика, дверь отворилась и в комнату заглянул Пуэнто. Его лицо скривилось в угрожающей гримасе. Он держал неразлучный «Калашников» – Пол сказал, что так называется этот допотопный и ненадежный русский автомат.[37] И теперь направил дуло в голову Джоэль.

– Я ее заткну! Говоришь, что она больна? Так я обещаю, что заткну ее.

Он опустил оружие и захлопнул дверь.

Джоанне не следовало засыпать.

Она проснулась от того, что кто-то тряс ее за плечо.

Это была Галина.

Прежде всего Джоанна заметила отсутствие плача – стояла абсолютная, пугающая тишина. Джоэль больше не было с ней. Какое-то ужасное мгновение Джоанна думала, что девочка не пережила этой ночи. И Галина пришла сообщить, что ее тело унесли и похоронили в поле.

Она уже собиралась заплакать, когда увидела Джоэль.

Дочка мирно спала на руках Галины.

Она дышала лучше, правда, еще не свободно, но безусловно спокойнее.

– Я достала ей лекарство, – сказала колумбийка. – Капли. Antibioticos. Она должна поправиться.

Позже Джоанна поняла, что Галине пришлось проделать путь больше чем в сотню миль. Она зашла к знакомому врачу и подняла с постели аптекаря, чтобы тот дал ей лекарство.

«Она должна поправиться».

Эта фраза стала новой мантрой Джоанны.

Жар у Джоэль заметно спал, кашель стало легче сдерживать, и она перестала дрожать.

Галина смотрела, как Джоанна кормила девочку. И казалась какой-то странно оцепеневшей. Сначала Джоанна решила, что это из-за бессонной ночи. Но нет, здесь было нечто другое: она словно погрузилась в воспоминания.

«У меня была дочь», – сказала тогда няня.

– Галина, – позвала Джоанна.

Прошло не меньше минуты, прежде чем колумбийка вышла из забытья.

– Что?

– Ваша дочь… Что с ней случилось?

Галина повернулась и странно склонила голову, словно пытаясь расслышать что-то в соседней комнате. Или где-то далеко-далеко отсюда. И ответила:

– Ее убили.

– Убили? – Джоанна никак не ожидала такого слова. Умерла… это еще туда-сюда. Но убита?! – Извините. Это ужасно. Как это произошло?

Галина вздохнула, посмотрела на сохранившийся на стене след распятия и перекрестилась слегка дрожащей рукой.

– Риохас, – прошептала она. – Вы слышали о Мануэле Риохасе?

Глава 25

Галина наблюдала за матерью и ребенком.

Она думала:

«Пресвятая Мария, Матерь Божья!

На мгновение эта сцена стала похожа на фотографию на моем бюро. Выцветшую от времени, почти черно-белую, но внезапно ожившую. Да.

Это я. И она. Моя девочка.

Снова у меня на руках. И снова такая же маленькая.

Крошечка.

А была ли она такой крохотулькой? Была или нет?

Неужели я забыла?»

* * *

Клаудия.

Клау-ди-я.

Ее имя было похоже на песню. Крикни перед ужином на улицах Чапинеро или на лестнице их дома, когда она возвращалась с уроков, и в голосе сами собой появлялись распевные ритмы. И это не зависело от того, была ли Галина в тот момент благодушной или притворялась, что сердится на дочь, потому что та не сделала домашнее задание или опоздала на обед.

Хотя по-настоящему сердиться на нее было невозможно. Таким уж она уродилась ребенком. Даром Божьим. Случалось, она отлынивала от уроков, но училась на пятерки.

И к ужину иногда опаздывала. Но прибегала, запыхавшись, в меру раскаявшаяся, и начинала фонтанировать, рассказывая, какие потрясающие события случились с ней за день.

«Закрой свое радио и ешь», – говорила ей Галина.

А сама больше радовалась, слушая это «радио», чем просто наблюдая, как ест ее долговязая дочка.

Клаудия была из тех до странности понимающих детей, которые отличаются необыкновенной отзывчивостью к миру и его обитателям. Она не раздумывая делилась игрушками, даже после того, как соседка-сверстница оторвала ногу ее любимой кукле – тореадору Маноло.

Она затрепала до дыр слово «почему».

Почему то, почему это?

А Галина всегда считала, что в такой стране, как Колумбия, вопроса «почему» лучше избегать.

Но от судьбы не убежишь: Клаудия поступила в Национальный университет – разумеется, с отличием – и оказалась среди людей определенного круга. И там начала получать ответы на свои настойчиво-возмущенные вопросы: почему один процент населения Колумбии контролирует девяносто восемь процентов национальных богатств? Или почему все попытки борьбы с голодом и нищетой неизменно терпят крах? Или почему одни и те же люди занимают одни и те же посты в правительстве и постоянно разглагольствуют об одном и том же? Одним этим она поставила себя в ряд с теми, кто хотел изменить существующее в стране положение.

Или, по крайней мере, порассуждать о том, как его изменить.

Поначалу были просто политические клубы. Безобидные объединения спорщиков.

«Не тревожься, мама, – успокаивала Клаудия Галину и отца. – Мы пьем кофе, обсуждаем, кому платить по счету, и только после этого – как преобразовать мир».

Но Галина тревожилась.