Кружным путем

Пол подумал, что выразился не очень удачно: слово «хорошее» было явно не к месту. Но он пришел сюда не для того, чтобы кого-то обижать. Он выполнял миссию спасателя. Хотя спасаемые находились не в психиатрической больнице «Гора Арарат», а в трех тысячах миль от нее. Оставалась держать скрещенными пальцы и надеяться, что они еще дышат.

– Что же вы раньше не сказали? – возмутилась женщина. – Тогда вам надо в финансовый отдел.

– Я бы хотел взглянуть на девочку.

– На девочку? В таком случае необходимо спросить разрешение у врача. Вы не заразны? Проходили обследование?

«Насчет заразы – в самую точку», – хмыкнул про себя Пол. Ведь они не где-нибудь, а в зверинце.

– Так спросите. Полагаю, что раньше ее навещал один отец. Но он умер. Кому-то надо сообщить ребенку, что произошло. – Женщина не отвечала, и Пол добавил: – Ведь он это делал?

– Что делал?

– Навещал?

Женщина повернулась к компьютеру и несколько раз щелкнула мышью.

– Майлз Гольдштейн?

– Да.

– В списке значится. А вот навещал он ее или нет, не скажу.

– Вы могли бы поговорить с врачом и объяснить ситуацию?

– Я могу одновременно делать только одно дело.

Это «дело», которое не позволяло ей немедленно связаться с врачом, представляло собой пластиковый стаканчик; женщина держала его в руке и не спеша потягивала кофе.

Изрядно отпив, она состроила кислую мину, взялась за телефонную трубку и с летаргической медлительностью набрала несколько цифр.

– Это доктор Санхи? У меня тут человек из страховой компании. Хочет повидаться с Рут Гольдштейн. Совершенно верно… Умер отец… Он так говорит… Хорошо.

Женщина положила телефонную трубку на рычаг – лежи там и не мешай.

– Доктор Санхи сейчас придет.

* * *

Доктор Санхи оказалась женщиной.

И индианкой. На вид – заваленной работой, спешащей и не склонной заводить долгие разговоры по пустякам.

– Так вы утверждаете, что ее отец скончался? – В ее речи чувствовался распевный индийский акцент. Они сидели в комнате ожидания рядом с вестибюлем. «Интересно, чего можно ожидать в подобном помещении? – подумал Пол. – Когда возвратится ясность рассудка? Или когда из башни на плечах разлетятся последние летучие мыши и ее окончательно снесет?»

– Да, несколько дней назад.

– И вы пришли ей об этом сообщить?

– И убедиться, что все в порядке с финансовой стороной вопроса. Что за ней будут продолжать должным образом ухаживать, как желал ее отец.

Доктор Санхи заглянула в папку.

– Матери тоже нет.

– Нет. – Майлз солгал во всем, кроме этого. – Она осталась одна на свете.

– Вот что, мистер…

– Брейдбарт.

– Да-да, Брейдбарт. Должна сообщить вам следующее: она не более одинока, чем раньше. Разумеется, я говорю о физической стороне вопроса. Ее отец, я бы сказала, не часто баловал ее своими посещениями. Приходил очень редко – на дни рождения и иногда по праздникам.

– Вы давно здесь работаете?

– Недавно, мистер Брейдбарт. Два года.

– Таким образом, вы не присутствовали в тот момент, когда ее принимали?

– Нет, конечно.

– Могу я вас спросить, как ее успехи?

– Относительно чего?

– Относительно нормального состояния.

– Нормальное состояние – расплывчатый термин. Лучше спросите, как ее дела относительно ее самой. Относительно прошлого года или позапрошлого. Это нечто вроде гольфа – спорта, которым я, к сожалению, начала заниматься совсем недавно. Человек играет против самого себя. И шаг за шагом совершенствуется.

– Хорошо. Как ее успехи относительно ее самой?

– А вот здесь есть одна проблема: мы рассуждаем об относительности, а между тем вы к девочке никакого отношения не имеете. Вы только что ясно дали понять – ее отец был просто вашим клиентом. Поэтому вы не имеете права на получение закрытой информации. Извините.

– У нее никого не осталось, – продолжал настаивать Пол. – Ни одного человека.

– Официально – да. Я бы даже сказала, буквально. Но я, как и вы, связана законами о конфиденциальности. Пока вас или кого-нибудь другого не назначат ее опекуном, нам не о чем разговаривать. Замечу только, что она не представляет опасности ни для окружающих, ни для самой себя. Как Дилси, персонаж одного из романов великого американского писателя Фолкнера, она держится стойко.

– Могу я ее видеть?

Доктор Санхи снова пустилась в пространные рассуждения о его правах или, вернее, их отсутствии.

– Все так, – перебил ее Пол. – У меня нет законных оснований с ней встречаться. Я только прошу об этом. И не вижу в том никакого вреда. Ведь мне положено следить, чтобы за ней осуществлялся достойный уход. Чтобы правильно оплачивались счета больницы. И еще: кто-то должен сказать девочке, что ее отца больше нет на свете.

– Этим человеком явно будете не вы. Потому что у вас нет ни законных на то оснований, ни опыта общения с душевнобольными. Кстати, о каких таких счетах вы толкуете? Как я понимаю, мистер Гольдштейн не слишком утруждал себя вопросами финансирования кого-либо. Насколько мне известно, счета за содержание его дочери в нашей больнице оплачиваются штатом Нью-Йорк.

– Штатом Нью-Йорк?