Кружным путем

– Прописанные ей лекарства значатся в деле. В основном литий. Случай несложный – она не доставит хлопот.

– Рад слышать.

До этого момента страховой агент Пол не произнес ни слова. Но тут им овладело любопытство. И еще он подумал, что раз он теперь агент по контролю за соблюдением законов о наркотиках, то может совать свой нос туда, куда нет доступа обычному страховщику.

– Вы в курсе, что с ней случилось? – спросил он. – В Колумбии.

Орнитолог укоризненно посмотрел на него. Задавать вопросы сегодня было не его делом. Но прежде, чем настоящий агент успел свернуть тему, сославшись на недостаток времени или просто поднявшись, директор все-таки выдал несколько деталей:

– Когда она сюда поступила, я еще здесь не работал. Было другое руководство. Но перед вашим приходом я заглянул в ее дело. По словам ее приемного отца, девочка была свидетельницей того, как пытали и убили ее мать. Ее заставлялисмотреть. Это продолжалось несколько дней. Своеобразная месть какого-то наркобарона. Ну и страна! Видимо, речь идет о социопатологии с ярко выраженными садистскими наклонностями… Сами понимаете, подобное зрелище производит на трехлетнего ребенка неизгладимое впечатление. В результате отец не мог с ней управиться.

«Да, – подумал Пол, – Майлз управлялся с ней целые сутки».

– Ну хорошо. – Орнитолог поднялся и посмотрел на часы. – Нам пора двигаться.

– Конечно, конечно, – поддакнул Теодор, гражданин, который был рад послужить своей стране. – Ее сейчас приведут.

У Пола остался еще один вопрос:

– Она знает, что ее приемный отец умер?

– Да. Так мне сообщила доктор Санхи. Вы ведь знакомы с нашим доктором Санхи?

Пол кивнул.

– Врач меня проинформировала, что девочка неплохо справилась с испытанием. Ее приемный отец был, скорее, номинальным отцом. Но с другой стороны, больше у нее никого осталось.

«Нет, – подумал Пол, – есть еще бабушка, которая по ней плачет. Женщина, которая, спасая внучку, вступила в сговор с дьяволом».

– Что ей сказали? – поинтересовался орнитолог. – По поводу того, куда ее везут?

– Согласно вашей инструкции: сказали, что везут на лечение. Не навсегда, а на короткое время.

– Хорошо, – одобрил орнитолог.

* * *

В этот день ее глаза, казалось, были распахнуты еще шире обычного.

Может быть, оттого, что они жадно впитывали все вокруг. Окружающий мир. Сгоревшие дома, мостовые в рытвинах, выгнутые мосты и под ними – загаженные голубями проходы. И стайки носящихся по убогим улицам беспокойных ребят. Пол начал сомневаться, выводят ли умственно отсталую команду хоть иногда в свет и позволяют ли детям кормить лам и бросать слонам земляные орехи.

Они выехали из Бронкса и оказались на мосту Трогс-Нек. Когда Пол был маленьким, он все пытался понять, как выглядит эта самая «лягушачья шея». [66]

Рут по большей части молчала. А когда что-то произносила, казалось, что она заимствовала слова из «Маленьких женщин» [67]или из комедий тридцатых годов.

– Эвона! – воскликнула она, когда автомобиль проезжал мимо громадного парня, прислонившегося к полосатой машине. – Разуйте-ка шары на этого громилу!

Вид моста Трогс-Нек вызвал целую бурю восклицаний, вроде: «Вот это да! Ну, убойно! Просто офигительно!» Орнитолог время от времени посматривал в зеркало заднего вида, желая убедиться, что все, что он слышит, произносит именно она.

Несмотря на дождь, Лонг-Айленд-саунд [68] был испещрен точками парусов.

– Настоящая флотилия, – заметила Рут.

Орнитолог вытянул из кармана сигарету.

– Как вы думаете, она не будет против? – поинтересовался он у Пола.

– Спросите у нее самой.

– Дорогая, – начал федеральный агент, – вас не слишком обеспокоит, если я вдохну немного никотина?

Рут уставилась на него.

– Будет дым. Угроза рака, – произнес орнитолог.

– Рак – главный убийца в США, – откликнулась девочка, как заправский актуарий.

– Что вы говорите! Буду иметь в виду, – пообещал орнитолог, закурил и втянул в себя изрядную порцию грозящего раком никотина. Выпустил дым, тот поплыл на заднее сиденье, и Рут поперхнулась и закашлялась. – Ну вот… Надо было из уважения к нашей подружке открыть окно.

– Я и сам не особенно люблю сигаретный дым, – вставил Пол.

– И я тоже. – Орнитолог опустил водительское стекло, и в машину ворвались влажный ветерок и грохот везущего пиво грузовика без глушителя. Звук был такой, словно мимо неслись все «Ангелы ада». [69] – Хорошо! – похвалил орнитолог.

– Нет, – возразила Рут. – Плохо, отвратительно! – Сарказм был ей чужд.

– Ты права, – согласился орнитолог. – Это я виноват. Может, вот это поможет? – Он включил CD-плейер.

Латиноамериканская музыка.

Она показалась смутно знакомой.

Пол закрыл глаза. Не та ли самая мелодия играла в машине Пабло, когда они ехали в приют Святой Регины? Сердце билось так сильно, что было больно. К этой встрече с дочерью они летели восемнадцать часов и ждали ее пять лет. Пол с досадой понял, что успел позабыть лицо Джоэль. Сколько времени он с ней провел? Крохотный миг. Но и его хватило, чтобы выковать чувство, которое выдерживает время и пространство.

Значит, он отец. В этом все дело.