Крылатая гвардия

"Мессершмитты", видимо поняв бессмысленность преследования, вскоре вышли из боя. А "пешки", поблагодарив нас за совместную работу, ушли на свою базу. У них горючего вполне достаточно. Мы же произвели посадку на аэродроме подскока, заправились и разлетелись по своим точкам.

Фронт все ближе подходил к Днепру. Наконец наступил тот долгожданный день, когда мы перебазировались на аэродром Большая Даниловка.

Мы - на Украине! В боевых действиях полка начали преобладать вылеты на разведку, сопровождение штурмовиков, одиночных По-2, выполнявших фотографирование промежуточных оборонительных рубежей противника. Один-два полета в день - почти передышка, если сравнивать это с ожесточенными боями под Белгородом.

Можно было продолжить подготовку молодых летчиков. И в эскадрилье у каждого новичка мы проверили технику пилотирования в зоне. Затем выполнили по нескольку учебных полетов на слетанность пар, отработку коротких, стремительных атак.

Убедившись, что молодые пилоты могут держаться парой в групповом воздушном бою и самостоятельно выходить на аэродром, я брал одного-двух в группу уже на выполнение боевого задания.

На протяжении месяца летчики нашего корпуса с рассвета и до темноты "висели" над Днепром, на участке Мишурин Рог - Бородаевка, прикрывая переправы через реку, а также войска на плацдарме.

Немцы стремились сбросить небольшие подразделения с занимаемых участков. Но наши войска стояли насмерть, накапливая силы для дальнейшего продвижения вперед. Поэтому задача перед истребителями ставилась предельно кратко: любой ценой не допускать к ним бомбардировщиков противника.

...Десять "лавочкиных", ведомых мною, вышли на задание, как только над аэродромом рассеялась утренняя дымка. Боевой порядок несложен - шесть машин в ударной группе, четыре - в сковывающей (это пилоты первой эскадрильи во главе с комэском Амелиным).

Набрали три тысячи метров. Под нами Днепр. С командного пункта переднего края предупреждают:

- Будьте внимательны! В воздухе истребители противника. "Яки" только что дрались со "сто девятыми".

Я смотрю вверх, по горизонту, ниже себя - противника не видно. Где-то прячется, чтобы выскочить неожиданно и нанести удар.

Над рекой плывут разорванные клочья тумана, предвещая хорошую погоду. И вдруг вижу: впереди, по течению реки, метрах в пятистах ниже нас, идет восьмерка "мессершмиттов". Возможно, они появились, чтобы отвлечь нашу группу, а в это время "юнкерсы" и пролетят беспрепятственно?..

Бой со "сто девятыми" нежелателен, он в наши планы не входит: свяжешься с истребителями - прозеваешь бомбардировщиков. Что же делать? Решаю все-таки ударить и коротко объявляю группе свой замысел:

- Схватку вести, не уходя из района прикрытия. При появлении бомберов прорываться к ним!

Не теряя времени, используя преимущество в высоте, мы с ходу бросаемся в атаку. Противник уже заметил нас. Его четверки одна за другой уходят вверх с разворотом вправо. Мысленно ставлю за этот маневр оценку "хорошо" - по старой инструкторской привычке. А сам разгоняю скорость до максимальной, чтобы не упустить "шмиттов", которые теперь уже устремляются вниз, как бы приглашая нас вести бой на вертикалях. Возражений нет: на вертикалях, так на вертикалях!

Даю команду Амелину:

- Алексей! Оставайся на высоте и держи превышение. Внимательней за воздухом!..

Моя шестерка мчится на противника. Помня, что "лавочкины" на пикировании уступают "мессерам", ловлю вторую четверку на выходе из него, а первую атакует Амелин. И вот готово: один фашист приказал долго жить!

Атаки следуют непрерывно. Самолеты постоянно меняют положение относительно друг друга. Это напоминает бешеную карусель. Вдруг замечаю две девятки немецких бомбардировщиков, а с ними - двумя четверками - "сто девятые".

- Под нами "лапотники"! Атакую! - передаю по радио и, выбрав удобный момент, полупереворотом отрываюсь от "мессершмиттов", как бы сваливаюсь на ведущую группу "юнкерсов".

Вражеские истребители, от которых я только что оторвался, меня не преследуют. Пара "шмиттов", идущая слева от бомбардировщиков, - не помеха, через нее можно проскочить. Атаку пары "сто девятых", что правее "лапотников", надо опередить. С четверкой "шмиттов", идущих позади второй девятки бомберов, встреча после атаки. Главное сейчас - стремительность, точность. Командую своему напарнику Мудрецову:

- Бей левофлангового, замыкающего! Я - ведущего! Выход - над группой, вправо.

Сближаемся с "юнкерсами". Стрелки открыли плотный огонь из бортового оружия. Жарковато... Мысленно успокаиваю себя: все внимание - на цель... Стрелки промахнутся, не попадут...

Пара вражеских истребителей, через которую мы с Валентином только что прорвались, осталась далеко позади. Та, что правее, - не в счет; она разворачивается для атаки, но уже поздно. Дистанция до противника настолько мала, что силуэт "лапотника" выходит за пределы отражателя прицела. Длинная очередь - и "юнкере", охваченный пламенем, падает одновременно с самолетом, сбитым моим ведомым.