Крылатая пантера

- А так. Человек при их виде падает без чувств и начинает растворяться в собственном желудочном соке. Остаётся одна каша без костей.

- И туда кто-то ходит? – с ужасом спросила она.

Он снисходительно посмотрел на неё. Ответил:

- Да. Много людей пытаются добраться до водопада. Никто не возвращается. Кто-то, наверное, доходит. Но обратно ему идти уже нет никакого смысла.

Она снова выглянула в окно и стала рассматривать дорогу. Спросила:

- И что же это за такой водопад? Там, наверное, есть что-то важное?

Собеседник закурил сигарету и ответил:

- Наверное, если идиоты прут туда как стадо ослов на водопой. Мало того, они за это ещё платят деньги.

- Деньги???

- Да, деньги. Бесплатный проход запрещён.

- Кем?

- Федеральным агентством по здравоохранению, но и не только им. Надо собрать кучу справок, чтобы получить допуск к попытке пройти к водопаду. Тотальная эротика, короче.

- А при чём здесь эротика?

- Как это при чём? Весь эротический накал происходит там, в гуще монстер. Ходят-то парами. И когда эта пара, искусанная бешеной лисицей, энцефалитным клещом, чёрной гадюкой и анакондой начинает растворяться в собственном желудочном соке, вот тогда и наступает настоящий секс. Если не дошли до водопада, то есть альтернативная цель – экстремальный секс в болоте.

Помолчал, покуривая сигарету. Добавил:

- Говорят, обалденная штучка. Лучше неё, только секс на водопаде. Но туда пройти почти невозможно. А вот секс под укусом чёрной гадюки весьма реален, но дорого стоит. У меня денег не хватит. Оргазм в энцефалите тоже доступен не всем.

- А просто так, без гадюк, тебе секс не нравится?

- Да нравится, - вяло проговорил собеседник. – Но так себе.

- А как называется водопад?

Он посмотрел на неё странным взглядом. Ответил:

- А ты не знала? Вообще-то, у него много названий, но самое раскрученное – Овальный кабинет.

Поцелуй Иуды

Стальной гребень бронепоезда ввинтился в дремучий лес пригорода и пополз меж деревьями как механическая огнедышащая гусеница, неистово вращая свои суставчатые изгибы–шарниры и втягивая в себя колею, проложенную двести лет назад и рассекающую тёмный лес дипольной рапирой.

Шла гражданская война, наступившая после войны мировой. Электричество было практически отменено, нефтеперерабатывающие комплексы уничтожены и наступило время, которое безмолвно ждали сотни паровозов, стоящих на запасных путях в предшествии реинкарнации своего существования.

Дождались.

Ядерные взрывы противоракетного заслона вывели из строя все спутники GPS, ГЛОНАСС, а также прочие космические аппараты во всем их коммерческо–шпионском многообразии, включая МКС. Стратегические центры промышленности, атомные электростанции, гидроэнергетика и прочие объекты прекратили своё существование подлетом беспилотных самолетов и крылатых ракет, которые ещё успели попользоваться наведением GPS. И дело быстро завертелось. Наше дело, кто–то мог бы сказать.

Гламур ушел в подполье. В Париже бродили тройки лошадей. Духи выпили. Туристы стали местными. Местные жители стали злыми чертями антигуманоидами. Как, впрочем, и население всех мегаполисов.

Самогонная промышленность моментально заняла место наркокартелей, успев захватить контроль над запасами сахара. Наркокартели сжались в малые точечные предприятия с ограниченной ответственностью по причине невозможности передвижения в физическом пространстве. В Афганистане все рынки завалили опиумом, который не успел попасть в Европу и стал заполнять окружающее пространство в геометрической прогрессии явления неликвидного продукта. Наркоманы дергались в судорогах перехода на синий продукт, который, как и положено депрессанту, гнал их в петли и полеты с крыш многоэтажек, которые уцелели после ударной волны.

Презервативы выросли в цене на три порядка. В туманной бесконечности войны детей боялись как чумы. Бартер предусматривал один кондон за литр водки, которая шла один к десяти за сто грамм хлеба. Хлеба не было. Был тротил и тысячи тонн патронов.

— Послушай, а кто будет принимать груз? — спросила медсестра у майора, руководившего управлением огнедышащего чудовища при помощи двух кочегаров и бронзовых рукояток управления.

— Мне до лампочки. Но груз доставлен будет.

По ходу движения бронепоезда были предприняты неоднократные попытки нападения отрядов неведомой принадлежности. Кумулятивные шершни гранатометов пробили в бортах поезда несколько отверстий, разорвавшись внутри адом напалма, но скорострельные пулеметы веером выбросили несколько сотен пуль, послав в нокаут отряды самообеспечения, и груз был спасен. Правда, экипаж поезда сильно поредел.

— Комбат, — сипло прохрипел кочегар с нашивками сержанта. — Уголь на исходе. — Сплюнул и закурил самокрутку.

— Осталось двадцать километров. Дотянем.

— Нет, ты представляешь, мышь кусает слона за пятку…

— А что, такое бывает?

— … и тот сдуру прыгает в бассейн с гиппопотамом. Это головастая образина…

— Да, бывает всё.

— … успевает ухватить за ногу уборщика вольера и тот кричит в мобильный, что напали террористы…

— Так мобилы не работают.

— Тогда работали.