Крылатая сотня. Сборник рассказов

Пусть их не будет на нашей земле. И всё.

А Димка плакал и твердил:

— Карта… взяли, да, взяли?!. Вот вам… карта… взяли!..

Колонна прошла. И я вздохнула с облегчением. Как будто очистился воздух.

Честное слово. И мне кажется, Коля меня бы понял.

* * *

Я наклонилась. Прямо под крыльями — рукой подать, рядом! — шли, переваливаясь в поднятых ими же волнах, ракетные катера нового Черноморского Флота. Много, не меньше дюжины. Было так близко, что я различала стежки на синих Андреевских крестах, которые бились на ветру так яростно, что казались неподвижными. Мне вспомнилось слышанное недавно на флотской радиоволне, когда объявили, что катерники потопили турецкую эскадру — семь вымпелов — на траверзе Севастополя.

— Если в трюмах вода,

И по правому траверзу скалится враг,

Если рвётся душа

Из пробитой груди, словно пар из котлов —

Всё равно никогда

Белым флагом не станет Андреевский флаг!

Мы под волны уйдём,

Не сдаваясь, под гром орудийных стволов!

Я неистово замахала рукой. Хотя, конечно, меня там никто видеть не мог — никого на палубах при такой скорости нет и быть не может. Где-то там, наверное, шли "Терец", "Кубанец", "Пластун", "Казак"… Катера, построенные на собранные у нас деньги.

"Гони мразь с земли, воздуха и воды!" — вспомнила я лозунг плаката, который недавно Илюшка Лобов прикрепил над своим спальным местом. Боженька, боженька, неужели у нас получается?!

— Дашутка, не спи! — проскрипел в звукопроводе голос Светки. — Ущелье!

Все три планера скользнули в ущелье — один за другим, синхронно падая на крыло. Мы забрасывали сухие пайки горным стрелкам, наступавшим на Поти и Кобулети — в такие места, где не могли летать вертушки, а сброс с самолётов грозил тем, что груз останется лежать где-нибудь в ущелье или вообще попадёт в руки врагу.

— Проснулась! — собралась я. Пошевелила стыковочный узел — дёрнешь, и тюки пойдут вниз. Тут же отдёрнула руку — ещё сбросишь нечаянно.

Ущелье было завалено тут и там снаряжением, тяжёлым оружием, неубранными трупами… Смердело снизу ужасно; оставалось надеяться только на то, что будущей весной всё это потоки с гор снесут в море. Чёрное и так отравлено сероводородом, так что несколько тысяч турок и грузин особо вони не добавят, а рыбки так даже обрадуются. Мы пролетели над одним из ориентиров — гигантским "лэнсером", американским В-1, сбитым неделю назад. Серо-чёрная бескрылая туша лежала через ущелье, как дикий мост — мы перескочили верхом и опять ушли вниз, почти задевая кончиками крыльев зелень на склонах (осень у нас только по календарю…)

Осталось посвистыванье ветра — Светка вырубила двигатель. В ущельях всегда лучше летать именно так — поймаешь поток и паришь десятки километров, если умеючи. А сейчас по ущелью доносило частую стрельбу, уханье взрывов…

"Аэроказак" летел впереди нас, "Вихрь" — позади. Я на всякий случай развернула РПК — единственное наше оружие в этом вылете — направо. Конечно, услышать нас нельзя, а если и увидишь — то вряд ли успеешь сориентироваться и выстрелить… но точно так же думали очень многие люди поопытней нас. Сейчас они "чешут потыльци", как бабуля скажет, на том свете.

Дальше всё было просто, как на скотном дворе. Даже как-то мило и по-домашнему. На краю скальной площадки слева прыгал и что-то нехорошо орал, размахивая "сферой", бородатый мужик, выше растопырила ручки команда поддержки (как будто тюки прямо сейчас начнут им в эти ручки падать — посмотрела бы я на такое…) Триста метров вперёд и правее змейками — как ручейки муравьёв — спешно спускались в ущелье люди в серой форме — турецкие горные стрелки. Двести метров вперёд и левее — люди в ковыльном — наши горные стрелки — сидя и лёжа среди камней и зелени, вели огонь из всего, что было, включая два снятых с вьюков КПВТ и два миномёта. Над ними билось чёрно-жёлто-белое знамя. На дне ущелья, венчая военное безумие происходящего, торчал невесть как туда попавший лёгкий танк ПТ-76, истекая вязким чёрным дымом, который и вверх-то подниматься не хотел — стелился по земле. Возле пушки задумчиво сидел танкист — в расслабленной позе философа. Он был, конечно, убит.

Вот такая зарисовка… Я крутнула стволом и начала сосредоточенно выкашивать турок — там, где сверху мне их было видно, а нашим снизу — нет. Илюшка Лобов с Сашкой Тасоевым поддержали меня из РПК и ПКМ. Наши машинки ушли вверх, потом — на "горку". Я рванула стыковку, отправляя два узла и правда почти в руки молодого парня, который смотрел на меня из-под выбившейся на прикрытый "сферой" лоб светлой чёлки с восторженным обожанием, широко раскрыв глаза. Потом парень плюнул кровью и упал на тюк, обнимая его.

Это было последнее, что я видела — мы уже неслись прочь над самой землёй…

…Ночью был большой воздушный бой. Я не спала — сидела и читала под ручным фонариком книжку про Джен Эйр, невесть как попавшую к нам. Потом вышла по делу и увидела, что на юго-западе всё небо в огненных точках. Больше, меньше, мерцающие, вспыхивающие… Их были сотни. Некоторые разрывались в воздухе и гасли градом мелких искр, другие неслись к земле…