Крылатое счастье. Дилогия

И напрягшаяся в ожидании приговора я не ошиблась, потому что дальше Садхор тихо, но решительно произнёс:

– Я забираю книгу рун и запрещаю тебе заниматься их дальнейшим изучением. Также я запрещаю тебе покидать пределы этого дома без моего сопровождения.

Я не стала ругаться, кричать, спорить, что-то доказывать и чего-то требовать. Мы оба слишком устали для этого. Единственное, что я себе всё же позволила, это тихий ответ:

– Я уже изучила достаточно рун, среди которых есть и опасные, и даже смертельно опасные.

В этот раз промолчал Садхор. И молчал он долго, очень долго, а потом рывком поднялся прямо со мной на руках и, не успела я даже элементарно вскрикнуть, утащил нас обоих в головокружительный вихрь портала.

Который уже через секунду вывел в незнакомой мне тёмной комнате. Не позволяя оглядеться, Садхор решительно пересёк пространство, в котором даже окон не наблюдалось, осторожно опустил меня на очень мягкую постель, прижался с поцелуем и… исчез. Просто шагнул в портал раньше, чем я успела понять хоть что-то, оставляя меня в полном одиночестве и совершенной темноте, к которой очень медленно привыкли глаза настолько, что я сумела осмотреть маленькое, лишённое какой-либо мебели в принципе помещение.

Это была спальня. Небольшая, лишь с постелью и маленькой дверкой в углу. Поднявшись, я дошла до этой двери, открыла её и заглянула в крохотную уборную. И всё. Больше здесь не было ничего.

Когда вернулась, на постели на серебряном подносе стояла тарелочка печально знакомой мне яичницы впечатляющих размеров и кружечка с чаем.

Понимание уже почти окончательно сформировалось в голове, но я всё равно, сохраняя крошки надежды, прошла к стене, протянула руку и… она действительно была мягкой, как Садхор и говорил. Только мягкой не в привычном мне понимании – на всех стенах будто была воздушная подушка, что, словно желе, прогибалась под моими пальцами.

Поддавшись интуиции, я медленно подняла руку и вывела в воздухе знак Карви, что должен был светиться и давать достаточное количество света для освещения этого пространства.

Знак, что зашипел и исчез, словно ничего я и не выводила.

Обвинив во всём свою плохую память и неспособность правильно воспроизвести знак, я вывела ещё один, тоже осветительный… и он тоже с тихим шипением исчез, подтверждая совершенно безрадостную догадку: помещение было изолировано от магии. И от света. И от мебели. И вообще от всего, кроме Садхора Арганара.

Протопав к постели, я стянула поднос и поставила его на пол, зло сдёрнула покрывало всё на тот же пол и забралась в постель прямо в туфельках, чтобы устроиться поверх одеяла клубочком и… подумать.

Просто подумать. Видимо, мне теперь только это и остаётся.

Но думала я не о своём безрадостном положении – об этом потом. Я думала о вампирах и драконах, о тайнах, что, оказывается, связывают эти два народа, обо всём, что удалось выяснить.

Мы не нашли ни одного ответа, только лишь вопросов стало ещё больше. Где вторая книга рун? Что случилось с сестрой Рдамора, Мариссой? За что её убили?

И, пожалуй, мой любимый: что происходит?

* * *

Ночью вдруг послышался какой-то грохот звон, потом приглушённая ругань, а потом кто-то устроился на постели за моей спиной, обнял, прижал к мужскому телу и над головой прозвучало тихое и укоряющее:

– Ну ты и упрямая.

Я не стала ничего на это отвечать. Садхор поёрзал ещё немного, устраиваясь. Устроился. А потом сказал:

– Я не буду извиняться.

Вот просто взяла и… промолчала. Что мне ему сказать? Вот что?

Сказала вот что:

– И это я ещё и упрямая.

Мужчина за моей спиной как-то тяжело вздохнул, прижал меня ещё крепче к себе, хотя, казалось бы, куда уж крепче, уткнулся носом в мои волосы и замер, словно бы уснув.

Вот только он не спал, как не спала больше и я.

В итоге именно Садхор сказал:

– Комната изолирована от магического воздействия как снаружи, так и изнутри.

– Я заметила, – отозвалась безразлично, – от света она тоже изолирована.

Проигнорировав моё замечание, лорд продолжил:

– Доступ к этому помещению есть только у меня.

Несказанное «как и доступ к тебе» осталось висеть в воздухе, натягивая тот напряжением, словно гитарную струну.

_

_

_

– Я так и буду пленницей всю жизнь? – Спросила я, когда сам Садхор не нашёл слов для продолжения разговора.

Пауза и глухое за моей спиной:

– Да.

Появилось желание опять ничего не отвечать, потому что обидно стало просто до ужаса, но я отлично понимала: промолчу сейчас, и в итоге всё останется именно так.

– Ты считаешь, это нормально? – Вопрос сорвался с губ легко, хотя на самом деле мне становилось трудно даже дышать.

Нервно сглотнув, я невольно напрягла живот, ожидая его ответа.

– Я считаю, что единственной ненормальной вещью является то, что ты самым глупым образом посмела рисковать собственной жизнью, – решили некоторые порычать.

Я рычать не умела, да и не захотела бы, даже если бы это было в числе моих умений. Я даже отодвигаться от Садхора не стала, потому что сейчас это его лишь сильнее бы разозлило. Вместо всего этого я лишь тяжело вздохнула.