Крылатые гвардейцы

— В эскадрилье не должно быть ни одного летчика, который бы сам не сбил самолет врага. Но не забывайте — враг добровольно не подставит свою машину под пули, ее надо уметь сбить, — подчеркивал он.

А сбивать вражеские самолеты было далеко не просто: выполнять боевое задание приходилось в исключительно суровых условиях. Штормы, туманы, снежные заряды грозили летчику гибелью.

В глухую полярную ночь при слабом свете холодной луны даже барражирование над заснеженными сопками требовало настоящего мастерства. И конечно, еще большего искусства требовал воздушный бой.

— Летать, воевать уверенно, хладнокровно, — учил Сафонов. — Нам страшиться не пристало, пусть фашисты боятся нас. Для них мы не просто летчики-истребители, мы — советские летчики. Они прекрасно знают, что любой из нас ради победы пойдет на все, вплоть до тарана. Начинай бой с одной мыслью — победить, и ты непременно победишь.

* * *

С линии фронта сообщили: над расположением советских войск появился корректировщик «Фокке-Вульф-189» — «рама», как обычно называли этот самолет. Внешне корректировщик действительно был похож на оконную раму, и большой скоростью полета он не обладал, но зато был весьма маневренным. Задняя полусфера корректировщика защищалась пулеметной установкой. Сбить такой самолет было нелегко.

На этот раз Сафонов взлетел вместе с Николаем Бокием. Младший лейтенант Бокий в эскадрилью прибыл месяц назад. В первых же воздушных боях показал себя способным и инициативным истребителем, хорошо ориентировался в воздушной обстановке.

— Глазаст чертенок, — сказал про него как-то Сафонов, — и цепок. Не зазнается — хорошим бойцом станет.

Николай рвался в бой. Он мечтал открыть счет сбитых фашистских самолетов. Ведомому не всегда удавалось драться с врагом. Основная задача ведомого — охранять ведущего, быть его надежным щитом. Бокий всегда помнил это. Борис Феоктистович отметил дисциплинированность молодого летчика с первых же боевых вылетов. А сейчас Сафонов решил предоставить Бокию полную самостоятельность.

— Только не горячитесь, Бокий, — напоминал Сафонов, — больше выдержки, хладнокровия.

Корректировщик кружился над позициями наших наземных войск на высоте полутора тысяч метров. Был он не один: метров на двести выше его летели два «Мессершмитта-109».

День выдался тихий, безоблачный, видимость была замечательная.

Николай Бокий обнаружил «раму», когда та легла в вираж. Он был зол. Еще бы, он — истребитель, ему бы встретиться с равным себе или еще лучше с бомбардировщиком, а тут всего-навсего «фокке-вульф»!

Но сбить «раму» оказалось не так-то легко.

Подавляя вспыхнувшее волнение, летчик-истребитель ринулся в атаку. Наперерез ему бросились «мессершмитты», но их отогнал Сафонов. «Фокке-вульф» волчком развернулся вокруг своей оси, и к самолету Бокия потянулась огненная строчка. Снаряды прошли над самой головой младшего лейтенанта. И странное дело: огонь с корректировщика успокоил молодого истребителя. В сетке оптического прицела показалась кабина фашистского летчика. Бокий дал очередь из пулеметов, но пули прошли мимо. Гитлеровский летчик резко положил машину на спину и ушел под самолет Николая Бокия.

— Не уйдешь! — Бокий так потянул на себя ручку управления, что даже потемнело в глазах.

И-16, повторив маневр «рамы», оказался у нее в хвосте. Сетку прицела закрыло полностью. Дистанция — сто метров. Бокий вновь нажал на гашетку электроспуска. От фонаря кабины стрелка «фокке-вульфа» полетели обломки. Стрелок замолчал, но «рама» вновь ускользнула. Фашистский пилот оказался опытным, ловким и хитрым.

А Сафонов, подбадривая молодого ведомого, неустанно вел бой с вражескими истребителями. И вот один из них загорелся и камнем рухнул вниз, другой трусливо ушел на запад.

Только с шестой атаки Бокий поджег мотор корректировщика. «Рама» вспыхнула, вошла в крутую спираль и, оставляя за собой клоки густого черного дыма, ударилась о скалистую сопку.

Бокий облегченно вздохнул. Однако радость первой победы была омрачена: долго пришлось провозиться с проклятой «рамой»!

— Весь боекомплект израсходовал, — смущенно сообщил он Сафонову уже на аэродроме.

Летчик ждал, что командир эскадрильи сейчас отчитает его за допущенные ошибки, но Борис Феоктистович, крепко пожав ему руку, улыбнулся:

— Молодец, младший лейтенант! От души поздравляю с победой! «Рама» — орешек не простой. Расколоть его с наскоку не всегда удается. Спросите Реутова, как он «расправлялся» с «рамой» месяца два тому назад. Атаковывал много раз. А «рама», хотя и подбитая, села на своей территории. Вас, Бокий, возьму теперь в любое воздушное сражение.

Николай был счастлив. Неожиданная похвала командира говорила о многом.

Сафонов учил летчиков-истребителей каждый воздушный бой вести так, чтобы он вносил что-нибудь новое в боевой опыт морской авиации. Все устаревшие боевые правила воздушных схваток смело ломались сафоновцами. Гитлеровцы терялись, они не знали, что противопоставить нашей активной тактике.

Семь против пятидесяти двух