Крылатые и бескрылые

— Я, собственно, живу недалеко, вон, посмотрите, — показала она на пригородный домик, терявшийся в зелени молодых тополей, тесным кольцом обхватывавших его с трех сторон. — Проведали бы, Василий Васильевич…

Власов приподнял глаза, посмотрел в умное лицо Марии Алексеевны и невольно сравнил ее со своей женой. Вывод был сделан не в пользу жены. Это неприятно смутило, И вместе с тем возникло сильное желание побыть немного наедине с этой далеко не безразличной ему когда-то женщиной, поговорить по душам, может быть, даже пожаловаться ей на судьбу. Хотелось успокоиться и как-нибудь позабыть хоть на время этот обидный день в его жизни.

В комнате Марии Алексеевны было тихо и уютно; вокруг стола, покрытого зеленой скатертью, стояло четыре стула. У одной из стен — диван, у другой — кровать с пышной горкой подушек. На письменном столе в углу аккуратными стопочками сложены книги, возле них красивый малахитовый чернильный прибор, развернутая книга, у самого края — радиоприемник.

— Живете в одиночестве, Мария Алексеевна… — заговорил Власов, присаживаясь к столу.

— Да вот так… — ответила уклончиво. — Посидите, я сейчас согрею чай.

Власов вдруг поднялся, приложил руку к груди.

— Извините, Мария Алексеевна, я, пожалуй, не стану вас затруднять… И работы у меня дома много. Поверьте слову, — поспешил он заверить ее. — В ближайшие дни навещу вас. Не сердитесь, пожалуйста!

Мария Алексеевна подступила к нему так близко, что ему стало слышно ее ровное дыхание.

— Что с вами, Василий Васильевич? — участлизо спросила она.

Власов беспомощно повел глазами, насупился.

— Разве я не друг ваш? — ласково упрекнула Мария Алексеевна.

Власов виновато усмехнулся, но продолжал молчать, не знал, что ответить.

— Вы, верно, знаете, что на работе у меня «нелады»? — спросил после небольшой паузы.

— Знаю.

— Меня превратили в подручного! — повысил он голос. — Подмастерье верховодить стало.

— Но ведь это же ваш ученик!

Не столько словами, сколько ласковой улыбкой Мария Алексеевна все же усадила Власова за стол, сама села напротив, заговорила первая:

— Я все знаю, Василий Васильевич… Но перед тем скажу: как мы когда-то радовались, видя единодушие конструкторов. У всех было такое чувство, что сердце завода бьется ровно, красиво. Приятно было видеть, ощущать упорную настойчивость. И вдруг…

— Вы говорите, Мария Алексеевна… будто на митинге, — усмехнулся Власов. — Разве уж так волновали всех наши дела?

Мария Алексеевна ответила с жаром:

— Да, да! Если бы вы только знали, как ждал весь завод, как сейчас ждет того дня, когда будет отдан приказ строить новый самолет! Верили — это будет прекрасная машина Власова и Макарова. А сейчас…

— Уже не верят? — со страхом спросил Власов.

— Вам — почти… А Макарову верят. Власов поднялся, взял шляпу.

— Мария Алексеевна, — сказал угрюмо, — я не принадлежу к той категории людей, которые спокойно выслушивают несправедливости даже от очень близких друзей. Не надо уговаривать меня! Жизнь покажет, кто из нас прав. Прощайте! Не сердитесь…

Он надел шляпу, кивнул и вышел.

Глава пятнадцатая

Очутившись дома, Власов устало повалился на диван. Тяжелый был нынешний день. «Никто мне не верит, но все охотятся за моей душой… — подавленно думал он, вспоминая сегодняшние встречи с парторгом, с Марией Алексеевной и другими. — И что предлагают?.. Плюнуть на себя, идти в услужение к ученику…»Он полулежал и смотрел в окно на шевелящиеся от легкого дуновения ветви сирени. Из сада в комнату доносился тихий загадочный шепот, сразу пропадавший, как только Власов, напрягая слух, настораживался.

Встал, подошел к окну, приложился лбом к холодному стеклу и отпрянул. Ему показалось, что собственное лицо мрачно глянуло на него из сада, глянуло и сразу исчезло. Нет, что-то темное промелькнуло в саду… Постояв немного в недоумении, Власов опять выглянул. «Всякая чертовщина мерещится», — мысленно произнес он и хотел уже было крикнуть: «Нина, это ты?»- но звук голоса замер у него на губах; где-то за углом хрустнули сухие сучки. И снова все стало тихо. Постояв немного, Власов отошел к столу. «Нет, это не привидение… Кому, однако, взбрело в голову бегать по саду?»- спрашивал себя, чувствуя легкую дрожь от непонятного волнения.

Вечер был тихий, темный, даже очертаний дальних кустов сирени не было видно. И жены нет. Вечно торчит на улице. Переливают с бабами из пустого в порожнее…Неожиданно дверь распахнулась и в комнату мягко вкатился Давыдович с непокрытой лысеющей головой, с улыбающимися глазами. Одет он был в светлосерый костюм, длинный, чуть ли не до колен, пиджак выгодно скрадывал круглый живот.

— Добрый вечер, Василий Васильевич! — потирая короткие руки, певуче сказал он. — Вы одни?.. Так сказать, суммируете итоги трудовых усилий за день.

Едва только адвокат переступил порог, Власов быстро встал. Внезапное появление этого человека смутило его и вызвало чувство досады.

— Не вы ли под окном у меня были, Михаил Казимирович? Вот только-только?..