Крылатые люди

11 декабря уже под вечер шли ходко, море спокойное. Капитан рассматривал в бинокль океан. Вскоре стали различимы силуэты трех военных кораблей. Они шли на сближение. Капитан приказал объявить боевую тревогу. Все кинулись к своим штатным местам. С орудий и пулеметов сбросили чехлы. Но тут приближающиеся корабли просигналили огнями, что они свои и что пришли сменить два небольших конвойных судна. Тревоге дали отбой. Вскоре крейсер и два эсминца развернулись и заняли места с боков каравана. Идти стало веселей. Ободренные люди разошлись по своим кубрикам.

В 14.30 стало совсем темно.

Второй помощник капитана, войдя в кают-компанию, сообщил, что Германия и Италия объявили войну США. Все притихли за столом, не в состоянии сразу переварить эту новость.

— Ну а как на фронтах? — спросил все же кто-то.

Второй помощник довольно улыбнулся:

— Новости приятные. По всему Центральному фронту — успешное наступление. Наши войска теснят немцев от Москвы. Гитлеровцы несут большие потери. Отогнали их от Тулы. Освобождено около ста населенных пунктов,

И на другой день погода отличная. Безоблачно. Мелкая зыбь. Светлого времени всего 4 часа 30 минут.

Из Лондона по радио получены сообщения: наши войска взяли города Калинин, Клин, Сталиногорск, Тихвин и четыреста деревень. На всем фронте — успешное наступление наших войск. Настроение на корабле приподнятое. А Георгия мучает бессонница. Голова кругом от мыслей: "Когда же доплывем?!"

14 декабря. Все перепуталось: непонятно, когда же настоящая ночь?

В 6 утра слушали Москву — «Известия». Немцы с большими потерями отступают от Москвы. Взяты Шестаков, Ново-Петровское, Волово (юго-восточнее Тулы).

На корабле спят. Море на удивление тихое. Георгий бодрствует с книгой. Прочел Горбатова "Мое поколение".

19 декабря. Вошли в Баренцево море. Здесь основной караван судов откололся, направляясь к Архангельску. «Декабрист» в сопровождении части военного конвоя судов взял курс на Мурманск.

Холодно. Море начинает штормить. На корабле идут приготовления к завершению пути.

20 декабря. Этот день останется в памяти Георгия Молчанова на всю жизнь.

На рассвете, в двенадцатом часу, увидел родные берега Кольского полуострова. От волнения даже зазнобило, и он сперва заглянул в кубрик, но тут же понял, что сам не знает, зачем сюда явился. С этим чувством и повернул в кают-компанию обедать. Вот здесь-то он и услышал сигнал тревоги и пулеметную стрельбу.

Бросившись вверх по трапу, Георгий тут же оказался на палубе. Грохот моторов только что низко пронесшегося самолета, пулеметная трескотня в тот же миг потонули в серии взрывов бомб за бортом: три гигантских водяных снопа взметнулись один за другим к небу. "Перелет!" — отметил чисто профессионально штурман, кидаясь стремглав к корме, но, заметив издали, что у пушки уже действуют его люди, резко повернул к носу судна, туда, где стояли танки. Впереди и была сосредоточена основная оборона корабля: две легкие танковые пушки и два пулемета по бортам.

По палубе еще метались явно растерявшиеся от первой воздушной атаки люди из судовой команды. Сверху им кричал кто-то: "Полундра!.." — и от этого сумятица становилась еще больше.

— Что вы, дьяволы, одурели?! — закричал на бегу Молчанов. — По своим штатным местам, живо!

Вахтенный помощник сверху крикнул: — Слева по борту атакует второй самолет! Георгий вовремя подскочил к своим огневым точкам. «Юнкерс-88» — а это был именно он, Георгий его сразу узнал по силуэту, — снизившись и дымя двигателями на форсажном режиме, прямехонько устремился на корабль.

— Огонь, братва! Огонь по стервяку! — скомандовал Георгий, оглядываясь на капитанский мостик и не понимая, почему корабль, подставив борт врагу, не пытается изменить курс, хоть как-то маневрировать…

— У, проклятье!.. — вырвалось у Георгия. — Но и эти, и последующие его слова затерялись в грохоте начавшейся стрельбы. С тяжелым сердцем Молчанов видел, что стрельба их танковых установок по низко летящему самолету с качающегося корабля лишь чисто случайно могла дать нужный эффект. Помимо энтузназма и смелости, нужно было исключительное мастерство морских артиллеристов.

Летчик на «юнкерсе», как видно, не новичок, тоже понял, с кем имеет дело. Он мчался на корабль остервенело, нагло. С каждой секундой рос юнкерсовский напряженный лобовой силуэт. Вот открылся люк, из брюха высыпалось несколько бомб. С этого мгновения Георгию все стало видеться как в замедленном изображении на экране.

Бомбы падали сперва маленькой стайкой плашмя и одна за другой коснулись поверхности воды… Но, будто обжегшись, тут же взмыли и, рикошетируя, устремились снова вверх. Три из них взвились одна выше другой и выше борта корабля. Две же последние ухнули прямо в борт.

Б-ббям! — гулко отзвучил им старый борт парохода, тяжелым колоколом врываясь в пулеметный перезвон. «Юнкерс» почти в тот же миг прошел над дымящими трубами, успев дать очередь по капитанской рубке. Посыпались стекла… Но и их звон, и грохот пальбы с корабля, и крики людей — все потонуло во взрывах бомб за бортом.