Крылатые люди

Начальник штаба решил удивить нас и гостей изысканной кухней. Он разыскал знаменитого на весь Ленинград шеф-повара из ресторана «Астория» и привез его. Все офицеры полка (нас тогда было около 35 человек) договорились 7-го на завтрак и обед не ходить, а все, что полагалось на сутки, приготовить на ужин, чтобы хватило и гостям.

Кроме ансамбля — семь человек — были приглашены летчики прикрывавшего нас истребительного полка — человек пятнадцать.

Вечер прошел очень хорошо. Гвоздем кулинарной программы шеф-повара было блюдо, состоящее из одной целой запеченной картофелины среднего размера, из тех, что привез командир, и отдельно какая-то каша.

После того как пропустили по фронтовой, аппетит разгорелся еще больше и обнаружилось, что хлеб уже кончился. Чтобы не ударить перед гостями в грязь лицом, отрядили делегацию к начпроду с просьбой отпустить еще по двести граммов хлеба. Просьба была удовлетворена. Зато потом образовавшуюся хлебную задолженность с нас удерживали долгих пять суток".

В числе тех, кто громил тогда немцев и кто принимал участие в застольном праздновании, были два закадычных друга, два сибиряка — Владимир Ромашевский и Иван Черных.

Летчиками 125-го бомбардировочного полка они стали еще в 1939 году. Их полк СБ[9] дислоцировался тогда в Могилеве. Они были в звене у Виталия Александровича Гордиловского: маленький, щуплый Черных и рослый блондин с золотым зубом для красоты, Ромашевский. «Ромка», "Рома" — иначе летчики полка его и не называли, забыв, что настоящее его имя Владимир.

Воевать они начали с первого дня войны.

И вот в один из первых труднейших дней, когда полк атаковал наступающую вражескую колонну, в самолет Ромашевского угодили снарядные осколки; моторы, лишенные охлаждающей жидкости, один за другим заклинило, и Ромке ничего не оставалось, как выбрать подходящую площадку и садиться. Но каково было ему приземлять машину на три точки, когда нигде вокруг не видно было никаких укрытий: ни кустов, ни лесочка! А вдалеке, у деревни, уже пылили гитлеровские мотоциклисты. Надежды, казалось, никакой.

Выбираясь из кабины, он горестно взглянул в сторону улетавших самолетов своего полка, и тут — о чудо! — увидел, как один СБ, отколовшись от строя, пошел на снижение; круто разворачиваясь, направлялся к их беспомощному теперь, с застывшими винтами среди поля, бомбардировщику.

— Братва! — вскрикнул Ромашевский, обращаясь к своему штурману и стрелку-радисту. — Да это Ваня Черных! Чтоб мне не сойти с этого места, ручаюсь вам! Вот это друг!..

Сорвав с себя шлем в радостном порыве, летчик принялся яростно размахивать им, как вымпелом, сам не зная зачем. СБ низко шел к их полю, намереваясь поточней примоститься рядом с подбитым самолетом. Несколько десятков секунд, и Черных, не выключая моторов, выскочил на крыло. Ромка и его два парня кинулись к остановившемуся самолету. Черных уже кричал им:

— Скорей на мое место, Рома!.. Я к тебе на колени; так и поведу машину. А штурман и стрелок пусть лезут к моим в кабины. В тесноте, да не в обиде! Скорей, скорей! Немчура уже в овраге. Благодарить будете, когда долетим.

Через час Черных, сидя на коленях у Ромашевского, привел самолет на базу.

За ужином Ромашевский, обращаясь к боевым товарищам, к командиру полка, попросил его выслушать.

— Товарищи, я несказанно счастлив, что опять с вами. А был момент сегодня, когда и не думал, что вас увижу. И вы знаете прекрасно, что наш экипаж не угодил сегодня в лапы врага исключительно благодаря Ване Черныху.

Вот он, глядите, уткнулся в тарелку. Никогда не забуду, Ванюша, твоего подвига во имя дружбы! И если тебе будет трудно, клянусь перед полком, поспешу к тебе на помощь!

Нет, не знал Ромка, что не в силах будет помочь Ивану. 15 декабря, в хмурый день, Ваня Черных вылетел на одиночном самолете Пе-2 № 67 бомбить вражеские батареи. С наших передовых позиций было видно, как возле его самолета разорвался снаряд. Машина вспыхнула. И тогда Ваня Черных направил свой № 67 круто вниз, прямо на вражеские батареи…

В один из ноябрьских дней того же первого года войны между Москвой и Ленинградом висела низкая облачность, налетали снежные заряды. Это радовало Сергея Сугака: в такую погоду едва ли можно было встретиться с вражескими истребителями. С легким сердцем он отправился в очередной рейс в осажденный город на Неве, имея на борту своего ТБ-3 более трех тонн мясных консервов, сала, масла, медикаментов.

Бывшего учителя литературы Сергея Сугака Великая Отечественная война застала на службе в Военно-Воздушных Силах командиром тяжелого бомбардировщика ТБ-3.

Конструкции 1930 года туполевский четырехмоторный самолет имел толстое крыло с гофрированным дюралевым покрытием, брусковатый, малообтекаемый фюзеляж, естественные для своего времени открытые кабины для летного состава, неубирающееся шасси с торчащими огромными колесами — почему и мог развивать скорость не более ста пятидесяти километров в час.