Крылатые семена

Этот вопрос вызывал яростные споры. Друзья становились врагами, в пивных завязывались потасовки. Даже в тесном кругу приятелей Динни возникли расхождения во взглядах, едва не разрушившие многолетнего товарищества — давних и дорогих для каждого из них уз, окрепших еще в те далекие годы золотой лихорадки, когда людей сближали общие трудности и испытания. Салли нередко была свидетельницей ссор, которые возникали всякий раз, как Динни и его дружки принимались обсуждать фантасмагорические события последнего года и толковать их вкривь и вкось: поражение в Испании, Австрия под пятой нацизма. Иден принесен в жертву Муссолини… Вторжение Гитлера в Чехословакию, фашистская агрессия в Греции, на Балканах, в Прибалтике, Германия требует колоний… Создание оси Берлин — Рим — Токио, нападение Японии на Китай, Ллойд Джордж призывает к заключению союза с СССР…

— «Если Россия нам не поможет, мы попадем в западню», — цитировал Динни слова Ллойд Джорджа. — Он сказал это, когда Чемберлен объявил, что Англия поддержит Польшу.

— Мистер Монтэгю Норман, — напомнил Сэм Маллет, — председатель Английского банка, в начале этого года потребовал, чтобы Германии был предоставлен заем в пятьдесят миллионов фунтов стерлингов: «Весьма возможно, что мы больше не увидим этих денег, но это все же меньшая потеря, чем крушение нацизма».

— Ну как прикажете обыкновенному порядочному человеку понимать все это! — ворчал Тэсси Риган. — Один говорит, что нам придется объединиться с большевиками, если мы вступим в войну, а другой дрожит от страха, как бы этим проклятущим немцам не пришлось худо.

Отношение Тэсси к большевикам было общеизвестно. Он с самого начала войны в Испании возглавил оппозицию в парламенте Динни.

Тэсси говорил про себя, что он «честный католик», хотя и «нерадивый». По его мнению, власть в Испании захватили красные; они только и делали, что «жгли церкви и насиловали монахинь». Тэсси решительно порицал Эдуарда VIII, который, для того чтобы жениться на разведенной женщине, отрекся от трона, поскольку церковь не поощряет развода. Эли Нанкэрроу тоже был в оппозиции, хотя и из других соображений, но в вопросе об испанских событиях и о праве короля распоряжаться своим сердцем они оба резко расходились с Динни, Сэмом Маллетом и Тупой Киркой.

Тупая Кирка, когда речь заходила о любовных делах короля, обзывал Эли «тупоголовым фанатиком и ханжой» и добавлял, что он «скупердяй и так боится жены, что не пожертвовал ни шиллинга для испанских детей».

— В наши времена каждый «обыкновенный порядочный человек» должен прежде всего решить, на чьей он стороне — за фашизм или против, — сердито говорил Тупая Кирка.

— Ты сам не хуже нас знаешь, Тэсси, — убеждал Динни приятеля, — что именно французские и английские военные промышленники содействовали перевооружению Германии, вопреки условиям Версальского договора. Гитлер выехал на английских и американских займах. Какого же черта ты притворяешься, будто тебе неизвестно, на чьей ты должен быть стороне? В Англии и во Франции, да и в Австралии тоже, найдется немало людей, готовых поддержать Гитлера в его походе на профсоюзное движение и рабочие организации, лишь бы не дать своему народу добиться лучшей доли.

— Пусть меня повесят! Что я, не знаю этого, что ли? — орал Тэсси. — Но с большевиками я не желаю иметь ничего общего, вот и все!

— Фашизм, коммунизм… не вижу я между ними никакой разницы, — проворчал Эли, попыхивая трубкой.

— Значит, ты просто слепой дурак! — крикнул Тупая Кирка.

— Разница между ними примерно такая, как между ночью и днем, — отчеканил Динни. — Фашисты плюют на права рабочих — по-ихнему, рабочий знай только гни спину да умирай за них на войне. А коммунисты считают, что вся земля со всем, что на ней есть, должна принадлежать трудящимся, и борются за мир.

— Ну да, рассказывай, — упрямо пробормотал Тэсси.

— Безбожие и беззаконие — вот что у них, — стоял на своем Эли. — Все равно как и у фашистов.

— Подумаешь, святоша нашелся! Знаю я, какой тебе закон нужен! Шкурник, вот ты кто. О себе только думаешь, а на других наплевать, — взорвался Тупая Кирка.

— Видишь ты, какое дело, Эли, — вмешался в разговор Сэм Маллет, стремясь утихомирить приятелей. — Ведь для тебя бог и закон одно, а для Тэсси — другое; сколько людей, столько и мнений. Не по словам, а по делам нужно судить о людях и о разных там «измах». Ты погляди, что натворил в мире фашизм и что принес людям коммунизм.

— Что-то не вижу я, чтобы в России рабочим намного лучше жилось, чем в других странах, — проворчал Эли.

— Не видишь, потому что не желаешь видеть, — набросился на него Тупая Кирка. — Ты просто сволочь, фашист в душе, вот что ты такое!

Эли в гневе вскочил со стула — на удивление легко и проворно для своих семидесяти с лишним лет.

— Можешь называть меня старым ханжой и святошей, Тупая Кирка, — сказал он, — но предупреждаю, если ты еще раз назовешь меня фашистом, я тебе морду набью!

— Ну что ж, выходи! — крикнул Тупая Кирка. Но тут раздался общий смех, и к спорщикам вернулось их обычное благодушие.