Крылатые танки

Вражеский снаряд пробил мотор на самолете лейтенанта Н. Боброва. Продолжать полет было опасно. И тогда капитан М. Папсуев подсказал летчику направление посадки. Постепенно снижаясь, отворачивая то вправо, то влево, лейтенант не прекращал вести огонь из пушек и пулеметов. Он посадил горящую машину в расположении наших войск. За самоотверженность при выполнении воинского долга командир экипажа Н. Бобров был награжден орденом Красной Звезды.

Подавив вражеский узел обороны, танкисты снова пошли вперед. Наступление корпуса, выход его к Балтийскому морю позволяли отрезать большую группировку войск противника под Ригой. Гитлеровцы понимали это и всеми силами и средствами противодействовали продвижению на запад советских танковых и других частей. В районе Приекуле — Салдус наши войска встретили сильный артиллерийский огонь. Все попытки с ходу овладеть этими населенными пунктами успеха не принесли. Заранее подготовленная оборона противника, проходившая вдоль железной дороги от Приекуле до Мемеля, оказалась довольно прочной.

Наземным войскам снова потребовалась помощь штурмовиков. Однако густая облачность и частые дожди ограничивали нашу активность. Тогда мы решили изменить тактику. Стали действовать небольшими группами — по 2–4 самолета. Бомбили в основном с бреющего полета, летали на свободную охоту. Такие полеты разрешались хорошо подготовленным экипажам, в совершенстве владевшим самолетовождением в сложных метеорологических условиях.

Однажды в штаб дивизии сообщили, что необходимо уничтожить вражеский железнодорожный эшелон, подходивший к станции Приекуле. На боевое задание послали группу штурмовиков во главе с мастером бомбометания майором Г. Денисовым. Неблагоприятная погода не помешала авиаторам точно выйти на цель и нанести по эшелону сосредоточенный бомбовый удар. Фотоаппаратура, установленная на самолетах, запечатлела горящие вагоны и другие очаги пожаров.

Разумеется, одиночными экипажами или небольшими группами штурмовиков мы не могли оказать существенное воздействие на вражескую оборону в районе Приекуле — Скалдус, а нанести массированный удар не позволяли метеоусловия. Вскоре туманы и дожди вообще приковали самолеты к аэродрому. Воспользовавшись этим обстоятельством, гитлеровцы предприняли контратаку. Они ввели в бой самоходные орудия, танки, механизированную пехоту и, не маскируясь, двинулись на позиции наших наземных войск.

— Дайте хоть несколько штурмовиков, — получили мы радиограмму.

Но кого послать, если облачность, как говорят летчики, ниже костыля? Боевое дежурство несли экипажи Героя Советского Союза капитана А. Миронова. Я вызвал командира эскадрильи на КП, объяснил ему обстановку.

— Товарищ капитан, — говорю Миронову, — погоды нет, но лететь надо.

— Есть, товарищ полковник!

Спустя несколько минут самолеты, разбрызгивая лужи, вырулили на старт. Получив разрешение на взлет, они с трудом отрывались от земли и на границе аэродрома исчезали в белесо-мутной пелене. Радиосвязь с экипажами сразу прекратилась: низкая высота полета, резко пересеченный рельеф местности до предела сократили дальность радиопередач.

Меня мучили сомнения: «Может, я поторопился? Вдруг цель будет закрыта туманом? И наземные войска не выручим и летчиков погубим…»

Около командного пункта собрались летчики и техники. Все говорили только об одном — на какой запасной аэродром посадить находящиеся в воздухе машины. Но ничего подходящего не придумали. Кругом — леса и болота.

Время тянулось мучительно медленно, а от капитана Миронова не поступило ни одной радиограммы. Где его экипажи, что с ними? Горючего у них осталось, по расчету штурмана полка майора Петрова, на двадцать — двадцать пять минут полета.

Наконец в динамике на командном пункте раздался треск помех, среди которых мы едва различили голос Миронова. Тотчас же передали ему, что аэродром вот-вот закроется туманом и что нужно немедленно садиться.

— Внимание! — предупредил капитан свои экипажи. — Всем держаться в пеленге, не отрываться. Каждого на посадку завожу я. Сам сажусь последним.

Миронов буквально передавал самолеты с неба на землю. Едва коснувшись грунта, они скрывались за плотным молочным занавесом. Никто не видел, как приземлилась машина командира эскадрильи. Только по резким выхлопам мотора, доносившимся из тумана, мы определили, что его штурмовик заканчивает пробег.

Все стихло. Летчики и воздушные стрелки, вернувшиеся с боевого задания, пришли на КП. Им задавали десятки вопросов: какая погода на маршруте, как действовали в районе цели, какое сопротивление оказал противник, трудно ли было производить посадку…

Когда улеглось волнение, капитан Миронов доложил:

— На подходе к цели облачность стала редеть. Немцы не ожидали налета, поэтому никакой противовоздушной обороны не организовали. Мы били по ним с малой высоты, наверняка. Промахов не было. На обратном пути прошлись над нашими позициями. Бойцы от радости бросали вверх шапки, в знак приветствия махали руками. В общем, задание выполнено. Потерь нет.