Крылатый сфинкс, печальный цербер

Не понимая, что за идею он подал сестре, Саша зачастил:

– И вообще, как будут развиваться события дальше? Он будет твою мерзкую писательницу шантажировать – и она его тоже убьет и поместит в могилу к двум другим трупам? Или он ее убьет? Нет, этого быть не может, главная героиня если и умирает, то в самом финале, а у тебя только середина романа. Или он потребует от нее отдать ему литературное агентство «Сфинкс»? Или он решит, что лучше всего…

Ната подняла обе руки:

– Братец, остановись! Не засыпай меня идеями! А если так хочется – напиши свой собственный роман!

Свой собственный роман? Свое литературное детище, только свое? Ни у кого не украденное, никем другим не придуманное?

Саша вдруг подумал, что это не такая уж плохая мысль. Если сестра может, то почему бы и брату не попробовать?

– Ладно, пиши! Только позволь мне первому прочитать!

– А как же иначе, братик? А теперь иди, иди, я хочу продолжить.

Саша, видя, что сестра, как водится в подобных случаях, желает от него избавиться, дабы продолжить работу над романом (писать она могла только на выходных, потому что днем времени из-за работы в детективном агентстве не было), прихватив Гертрудочку, вышел из комнаты и плотно прикрыл дверь.

И, подняв перед собой таксу и заглянув в ее честные темные глаза, спросил:

– А как думаешь ты, кто же тогда?

Его не покидала мысль о том, что да, он напишет свой роман…

Ната же, удостоверившись, что брат закрыл за собой дверь, развернулась к дисплею, опустила руки на клавиатуру и задумалась.

Ответа на вопрос Саши она не знала, еще не знала, но у нее наклюнулась и в мгновение ока стала стремительно развиваться интересная и крайне перспективная мысль.

И ее пальцы запорхали по клавишам.

«…Нет, этого не может быть! Никто, решительно никто не знал о двух трупах, которые она закопала в лесополосе. Точнее, она была уверена, что не знал.

Но, выходит, знал?

Королева отечественного триллера Наталия Хрипунова медленно подняла глаза и, игнорируя шум книжной ярмарки, всмотрелась в стоящего над ней мужчину. У него было узкое лицо и выразительные черные брови.

– Рад, что мы с вами увиделись, Наталия Александровна! – заявил он со странной ухмылкой. – Но вы меня наверняка забыли. А жаль. Сколько лет, сколько зим!

Разве она знала этого типа?

В глубинах памяти что-то зашевелилось, омут воспоминаний всколыхнулся, оттуда на зыбкую поверхность действительности вырвалось что-то давно забытое и очень, очень страшное.

И Наталия, дрожа, вдруг поняла, что этот человек был не кем иным, как…»