Крылатый воин (СИ)

Японец начинает стрелять первым. Наверное, понадеялся на мощность залпа. Если брать чисто по калибру стволов, то у нас она примерно равна, только у него три снаряда, а у меня шесть пуль. Он взял выше и не успел опустить нос, потому что я ударил с меньшего расстояния, разыграв до верного. Фюзеляж спереди и кабину японского истребителя буквально развалила моя длинная очередь из шести пулеметов крупного калибра. Ошметки полетели в разные стороны, в том числе в мою. Едва успел задрать нос, чтобы не врезаться в неуправляемый вражеский самолет — и попал под очередь его ведомого, который летел левее и чуть выше. Снаряды застучали по фюзеляжу «Тутси», которая, как мне показалось, жалобно вскрикнула.

Я зашел на горку, развернулся и увидел, как падают к воде три японских самолета и один американский. Остальные «Драконы» улетали на северо-восток, к своему аэродрому. Восемь американских воздушных всадников преломили копья с шесть японскими и победили. Я догнал самолет японского ведущего, который плавно планировал к воде, и еще одной длинной очередью разнес ему хвост, после чего то, что осталось, камнем полетело вниз. Сделав еще один разворот, запечатлел на кинопулемет момент нырка в море.

— Строимся парами и возвращаемся на аэродром, — приказал я эскадрилье. — Доложите, у кого какие проблемы?

У четырех самолетов было много непредусмотренных отверстий, но все пока летели. Мы поднялись на высоту десять тысяч футов и направились к Кула-Кула. Уже над сушей на подлете к аэродрому я заметил, что греется правый двигатель. Успел сесть до того, как он заклинил.

Механику я сказал:

— Чарли, опять правый двигатель барахлит, но сперва ты рисуешь еще один японский флаг под моей кабиной, а потом говоришь всё, что думаешь о нем и обо мне.

Сбитые самолеты засчитывают не всему экипажу, а тому, кто завалил. У меня на счету теперь два. За три дают «Воздушную медаль».

79

Тринадцатого мая «Б-17» под ником «Ангелы ада» из Триста третьей бомбардировочной группы выполнил двадцать пять боевых вылетов. Часть экипажа отправилась домой, часть осталась воевать дальше. Может быть, поэтому о них всего лишь упомянули в газетах, но народными любимцами не станут. Появилось и несколько летчиков, которые сделали такое количество вылетов на разных самолетах. О них и вовсе упоминали вскользь. Так что я зря переживал, что на меня могут обратить пристальное внимание. Хотя слава имеет дурную привычку приставать к тем, кто ее не достоин или не нуждается в ней.

В этот день к вечеру закончили ремонтировать мой «Хэвок», который ленивая «Тутси», и я доложил, что завтра могу вылететь на задание.

— Это ты вовремя! — обрадовался подполковник Дэвис. — Командование требует разбомбить взлетную полосу на аэродроме подскока Гасмата на острове Новая Британия, а у меня всего пять самолетов и на всех пилотами молодые летчики. Собирался послать их ночью, чтобы меньше потерь было. Поведешь их утром. Возьмете фугасные «пятисотфунтовки» с замедлением взрывателей.

Утром при инструктаже нам показали на карте и на фотографиях взлетную полосу длиной три тысячи двести футов и пятьюдесятью деревянными ангарами, где прятали самолеты, нуждающиеся в ремонте или пережидающие светлое время суток. Она вытянулась с небольшим отклонением с запада на восток. На северо-востоке от аэродрома в деревне Ринг-Ринг располагались девять зенитных орудий калибром двадцать пять миллиметров. Мы будем для них прекрасной целью.

Сперва я демонстративно повел эскадрилью на высоте десять тысяч футов в сторону Лаэ. Пусть японские наземные наблюдатели думают, что мы в очередной раз летим на расстрел. Миль за двадцать до него опустились до трехсот футов и полетели над морем на восток и по счислению поджались к острову Новая Британия. Оказались немного восточнее аэродрома Гасмата, что, как я подумал, тоже хорошо.

На цель зашли с востока, откуда нас не должны были ждать. Видимо, я недоучел японских наземных наблюдателей или японские зенитчики дневали и ночевали на боевых позициях. Они встретили нас дружным и метким огнем еще на подлете к аэродрому. Били не только девять из деревни Ринг-Ринг, но и четыре с острова Аврин. Каждое попадание по самолету отдавалось в моей заднице, которая уже предвкушала целый букет неприятностей при вынужденной посадке на вражеской территории.

Мы все-таки высыпали бомбы на взлетную полосу и проскочили дальше на запад, чтобы вне зоны зенитного огня подняться на десять тысяч футов и направиться по кратчайшему расстоянию до линии фронта. На этот раз начали греться оба двигателя, но медленно. Мы пересекли Соломоново море, добрались до острова Новая Гвинея. Над ним и заглох левый двигатель. Я передал командование эскадрильей ведущему второго звена, сообщив, что буду садиться.