Крылатый воин (СИ)

Опять стоим в очереди. Думал, что только при развитом социализме синонимом его станет слово «очередь». Оказалось, что отлито было раньше, а к концу восьмидесятых всего лишь покрылось ржавчиной. Проблема еще и в том, что никак не решат, какие самолеты нам давать — одно- или двухместные, со стрелком-радистом сзади. Последние тяжелее, скорость ниже, зато защищены сзади сверху крупнокалиберным пулеметом. Может быть, нам бы дали последние, если бы опытных летчиков было больше. Полки штурмовой авиации начали реформировать. Теперь «илы» летали парами, поэтому эскадрилья нового типа состояла из десяти самолетов, полк — их трех эскадрилий и два самолета для командира и зама (всего тридцать два), дивизия — их трех полков. У нас, не считая командира и зама, осталось всего четыре опытных летчика, если таковым можно считать и сержанта Логинова с пятью боевыми вылетами.

Двадцать девятого июля Первая запасная авиационная бригада была построена в полном составе на площади между корпусами Авиационного завода номер один. Командир полковник Подольский — мордатый тип с бровищами, как у Брежнева — зачитал приказ номер двести двадцать семь «Ни шагу назад». Дела на фронте были, мягко выражаясь, удивительно плохими, поэтому вводились заградительные отряды, имевшие право расстреливать без суда паникеров, дезертиров и даже отступивших без приказа, а также штрафные батальоны для офицеров, штрафные роты для нижних чинов и штрафные эскадрильи для летчиков. Так что кинухи про зеков-рецидивистов в штафбатах, которые я смотрел в будущем — полное фуфло. Надо было снимать о штрафротах. Трусы и паникеры среди летчиков встречались редко, потому что отбор был жесткий, чай не пехота, разве что по бытовухе могли вляпаться, в основном за пьянку, поэтому в нашем полку отнеслись к приказу спокойно. Более того, многие говорили, что давно пора было издать такой.

Второй частью мероприятия было награждение отличившихся. Из Москвы подогнали ордена и медали. Мне вручили орден «Красной звезды» за десять боевых вылетов и второй такой же и очередное воинское звание старший лейтенант за два сбитых самолета. Боря Пивенштейн прав: истребителем быть выгоднее. Награждены были орденами за десять вылетов капитан Айриев и лейтенант Горбулько. У обоих уже больше двадцати, но на вторую награду командир полка подал документы в начале этого месяца, утвердят не скоро. В звании не повысили ни того, ни другого. Если первому должность не позволяла (как и в царской армии, сперва надо было получить майорскую, а потом уже звание), то второго просто бортанули. В итоге вопрос, кто станет командиром Второй эскадрильи, если не пришлют какого-нибудь капитана после госпиталя, решился сам собой.

Подполковник Пивенштейн, снимая с себя подозрения, сказал позже лейтенанту Горбулько, что написал обычную характеристику, как всем, не упомянув прошлый грех.

— Да знаю, командир, что ты ни при чем. Это из-за черта везучего, Изюмова, не дали мне старлея, чтобы должность досталась ему, — сделал тот вывод.

— Везёт тому, кто везёт. Сбил бы ты пару «мессеров», получил бы и звание, и должность, — напомнил ему командир полка.

Лейтенант Горбулько обиженно махнул рукой и пошел заливать горе самогонкой. Нашим подсказали точку в Самаре, где продавали выгнанную из сахарной свеклы нового урожая, синеватую, по сто рублей за пол-литровую бутылку, заткнутую пробкой из свернутого клока газеты. Тару надо было приносить с собой. Желательно и пробку. Денег у летчиков валом, если не перечисляли зарплату женам или любому другому лицу, на кого напишешь заявление, так что пьянствовали почти каждый вечер. Командование в упор не замечало подобные нарушения дисциплины. В тылу за такие грехи спроса нет.

Чтобы не спиться вместе с ними, я читаю научную литературу. Оказалось, что на заводе есть большая техническая библиотека для инженерного состава. Меня, боевого летчика-орденоносца, бывшего студента университета, без проблем записали в нее. Какие-то книги можно было брать с собой и читать, лежа на кровати или на травке в тенечке под деревом на берегу реки, а какие-то только в читальном зале. Библиотекарем была пожилая, зашуганная женщина, смертельно боявшаяся, что пропадет какой-нибудь секретный экземпляр или даже станица из него, поэтому, когда я читал там книгу, не сводила с меня глаз. По химии литературы было мало, в основном по аэродинамике, металлургии, механике, электрике, включая подробное описание новейших изобретений. Читал всё подряд. В моих странствиях по эпохам никогда не знаешь, что пригодится, а что нет.