Крылья

– Так, – бормотал Варка, – настой тысячелистника, отвар сушеницы болотной, настой подорожника – это наружное, для пластырей, настой водяного перца, настой пастушьей сумки – это внутрь, против кровотечения. Ну и как я ему это дам, если он глотать не может? Древесный уголь, мазь из живицы и пчелиного воска, крапива сушеная – это наружное, маковое молочко – обезболивающее, внутрь, принимать с осторожностью… толченые корни кровохлебки… это сейчас не годится, это настаивать надо… Он как, живой? – Варка поднял на Фамку измученные глаза.

Фамка кивнула.

– Дышит, – подтвердила Жданка, по-прежнему сжимавшая безвольную руку крайна.

Варка с ужасом глядел на стол, уставленный лекарствами. Сию минуту ему предстояло лечить смертельно раненного, а он не знал – как. То есть кое-что он, конечно, знал, но это была такая малость… Может, лучше послушаться Фамку и оставить все как есть, не мучить умирающего…

– Горячую воду давай, – сказал он Фамке, уставившейся на него своими черными глазищами, – и сама руки вымой. Будешь помогать.

Фамка моментально подчинилась. Варка был серый от усталости и встрепанный, как драный портовый кот. Глаза у него горели, как у того же кота, и подбородок торчал решительно. Он явно знал, что делает.

– Режь бинты, доставай из торбы корпию. Щас будем накладывать пластыри и перевязывать.

– А с пулей как? – тихонько спросила Фамка.

– Потом, – отрезал Варка, – сначала то, что я наверняка умею.

* * *

Возились они долго. Мелкие порезы, сильно кровоточившая рваная рана у основания шеи над ключицей, широкая сквозная рана на бедре… Варка был уверен, что задета кость, но сделать с этим ничего не мог.

Ланка им не помогала. Она уговаривала и успокаивала Илку, который молча, но настойчиво порывался куда-то идти.

– Так, – сказал наконец Варка, сгибом локтя стирая пот со лба, – с этим все. Жданка, дышит он?

– Дышит.

– Тогда займемся рукой.

– А как же…

– Потом.

Варка покосился на труды своих рук – вкривь и вкось наложенные повязки, шмыгнул носом и поглядел на Фамку:

– Вывихи вправляла когда-нибудь?

– Вправляла, – успокаивающе кивнула Фамка, – не такие страшные, но вправлять умею.

– А я не вправлял. Только смотрел, как отец вправляет. Тут вот какое дело. Надо медленно повернуть, найти нужное положение, а потом нажать, осторожно, но сильно. Отец – мужик здоровый, он это играючи делает. А нам с тобой придется вместе. Ты берись ниже локтя, а я за предплечье.

Фамка снова кивнула. На язык просились слова: «Кончай над ним измываться… Лучше дай чего-нибудь, чтоб помер поскорее и без мучений». Но она сдержалась. Крыса без сознания, все равно ничего не чувствует, а Варка сейчас похож на летящее к цели копье. Становиться между ним и целью явно не следовало. Она покорно взялась за холодную, совершенно безжизненную руку. Скрюченная кисть с начинающими синеть ногтями безвольно откинулась в сторону.

– Давай! – скомандовал Варка, цепенея от страха. Правильно ли они делают, он понятия не имел.

Раздался резкий щелчок. Жданка вздрогнула.

– Получилось? – спросила Фамка.

– К-кажется, получилось. – Варка сел на пятки, закрыл глаза, помотал головой, так что волосы упали ему на лицо.

Жданка, едва прикасаясь, погладила распухшее плечо, принявшее наконец нормальное положение, бережно уложила руку вдоль тела.

– Закрепить надо, – пробормотал Варка и потянулся за бинтом.

Он откладывал мучительный момент, когда придется заняться той раной. Фамка убрала временный пластырь, наложенный слева, под выступающими ребрами. Варка тупо уставился на сгустки крови, окруженные развороченной плотью. Почему несчастный Крыса до сих пор жив? Как и чем он живет? Дыра ничуть не меньше, чем те, в простреленном королевском знамени. Пулю не достать. Зашить все это он не сумеет, да и нечем. Выходит, придется оставить все как есть, только перевязать. Заражение неизбежно. Да и жить с пулей в кишках весьма затруднительно. Вряд ли даже крайны такое могут.

– Плохо, – сказали у него за спиной. – Но бывает и похуже.

Варка резко обернулся и оказался нос к носу с Ланкой.

– А ты-то откуда знаешь? – пренебрежительно обронила Фамка.

– Мы с матерью, – надменно объяснила полковничья дочь, – состоим в дамском обществе «Белая роза».

– Ну и чё? – немедленно ощетинилась Фамка.

– Это общество покровительства королевскому госпиталю, – снисходительно улыбаясь, пояснила Ланка. «Тебя, убогую, туда и на порог не пустили бы, – злорадно подумала она. – И не лезь к Варке. Тоже, помощница нашлась». Честно говоря, эту самую «Розу» Илана терпеть не могла. Заседания – невыносимая скучища, единственное развлечение: разглядывать чужие наряды.

Посещения госпиталя – и того хуже. Отвратительный запах, бинты в желтых пятнах гноя и ржавых – крови. Вонючие, косматые, страховидные раненые, сквернословящие даже в присутствии благородных дам. Да и жалко их, раненых-то. Так что попыткам матери таскать ее туда раз в неделю Ланка сопротивлялась как могла. Никак не думала, что такое может пригодиться в ее чистенькой, хорошо устроенной жизни.

– Куда уж хуже, – пробормотал Варка.