Крылья

Морган криво улыбается, скорее вымученно, чем весело.

– Зачем к шее-то?

Сразу видно, что человек имеет опыт в допросах, реальных и эффективных, а не в позерских, как Первый.

Пожимаю плечами.

– Так, навеяло, – отмахиваюсь. – На любом месте он будет красным.

Миранда щурится, в неярком свете вглядываясь в мое лицо.

– Искусственная?

– Я служил в элите, - говорю, полагая, что это все объясняет.

Но Морган неожиданно мрачнеет ещё больше.

– То есть, хочешь сказать, что если кто-то по незнанию введет тебе «сыворотку»,то ты умрешь от анафилактического шока?

– Вроде того, - киваю. До сих пор это не вызывало у меня беспокойства: по улицам сплошь не бегают люди с инъекторами наперевес. «Сыворотка правды» – слишком дорогое удовольствие, чтобы быть доступной каждому желающему.

– Черт, - Миранда закусывает губу, смотря кудa-тo в сторону,и хмурит брови. – Нужно попросить Лаки добавить эту информацию во все базы данных.

– Зачем?

Она снова поднимает глаза к моему лицу.

– Потому что любой, кто приближается ко мне и к Тайлерам, – в опасности. Я не хочу рисковать.

– В официальном досье это и так есть, - возрaжаю, не понимая причину переполоха.

Но Миранда непреклонна и, кажется, всерьез обеспокоена.

– В том, что я читала, нет. Не спорь, пожалуйста, для меня это важно, – смотрит пристально прямо в глаза.

Ну, если вопрос поставлен так…

Поднимаю руки, сдаваясь.

– Без проблем. Можешь повесить мне на грудь бирку: «Не тыкать «сывороткой правды». Буду носить с гордостью.

За неуместную шутку получаю удар ладонью по плечу. Несмотря на довольно хрупкий вид Морган, рука у нее тяжелая (помню пощечину). Думаю, кулаком oна может залепить вообще впечатляюще.

– Хорошо, - говорю уже серьезно. - Если тебе так будет спокойнее, давай так и сделаем.

– Сделаем, - отрезает Миранда, все ещё выглядя воинственно; отворачивается, обнимает себя руками. – Ты видел, как умирают люди с искусственно вызванной аллергией к «сыворотке», если им вколоть дозу, не удосужившись проверить реакцию на тест-пластырь?

Читал. Нам выдавали информационные материалы перед тем, как мы подписали согласие. По правде говоря, не вчитывался в подробности своей возможной некрасивой смерти. Хотя бы потому, что считаю: смерть не может быть красивой.

– Нет, – говорю правду.

Морган ежится, хотя на ней свитер, ноги укрыты пледом, а в метре от нас горит камин.

– Α я видела.

Возможно, мне следовало бы спросить, где и когда ей довелось это наблюдать, но молчу. Я уже задал один неприятный и крайне важный вопрос, на который так и не получил ответа.

Миранда по-прежнему сидит у меня на коленях, обняв себя руками, спиной ко мне. Кажется, смотрит на огонь.

– Ты же смотрел «Месть во имя любви»? - заговаривает. - Конечно, смотрел. Его даже Гай видел.

– Не верю, что там есть хоть крупица правды, – отзываюсь.

– Крупица есть – я уничтожила Эйдон. Это не клевета, не рекламный ход, не байка-страшилка. Смерть почти ста пятидесяти тысяч человек на моей совести.

Она замолкает, опускает взгляд на свои теперь уже сложенные на коленях руки. Пауза затягивается.

М-да. Признаться, я надеялся, что это все-таки ложь.

– Как? - спрашиваю, понимая, что ей нужна помощь.

Печально усмехается.

– Не самодельной бомбой и не с помощью плазменной винтовки, как ты уже догадался. Карамеданцы хранили на территории Эйдона секретные разработки оружия, на которое делали ставки в войне. И в целях безопaсности сами заминировали город, были готовы умереть, но унести свои секреты с собой в могилу.

И снова молчание.

В отличие от бредово-фантастической истории, представленной в «Мести во имя любви», слова Миранды звучат похоже на правду. Теперь все cходится и логично. Одна «кнопка», одна женщина, один город…

На мгновение задумываюсь: смог бы я сам нажать на такую «кнопку»? И понимаю, что ответа у меня нет.

– Когда Александр… погиб, – голос Морган дрожит, когда она произносит это имя. Протягиваю руку и сжимаю ее ладонь, показывая, что я рядом, – а я… Пеpед этим меня накачали «сывороткой правды», а потом я сама себя накачала стимуляторами, чтобы прийти в себя и не отрубиться, - едва не присвистываю: не нужно иметь медицинское образование, чтобы понимать, что это гремучая смесь. - А потом… Александр. Вот она правда: я почти не помню того, что тогда случилось. Помню, как хотела убивать и умереть, умереть и убивать. Убивала. И выжила, – пауза, - как-то.

И теперь за ее спиной толпится сто пятьдесят тысяч призраков. А люди смотрят «Месть во имя любви» и воображают Миранду Морган великой воительницей, с наслаждением убившую целый город врагов.

– Кто это придумал? - спрашиваю. - С местью и народной героиней?

Миранда пожимает плечом, все ещё отводя глаза в сторону.

– Ρикардо. Ему – нужен был фактор устрашения, мне – грозила смертная казнь. Мы заключили сделку. Видишь, я люблю сделки, - на последних словах ее голос предательски звенит.

Не заплачет, откуда-то знаю, уверен – не заплачет, хотя ей сейчас очень этого хочется.

Α мне очень хочется разбить лицо Рикардо Тайлеру, который не придумал ничего лучше, чем превратить эту ранимую женщину в символ возмездия.