Крылья

Глаза профессора хищно поблескивали из-под толстых стекол очков. Но их нездоровый блеск почему-то замечал один Сенцов. Вторую неделю по всем каналам трезвонили о сенсационных открытиях ученого из Новосибирска. Реальные новости стремительно обрастали слухами. Профессор Кравченко дарует избавление от всех болезней и вечную жизнь. С помощью генной инженерии профессор Кравченко способен омолодить любого. Профессор Кравченко способен изменять человеческие тела, делать их сильнее, совершеннее. Но главное, всякий при желании может обрести крылья и полететь. Профессор Кравченко, профессор Кравченко, профессор Кравченко… Пресс-конференции следовали одна за другой. Генетик спешил поделиться триумфом со всем миром. Благодаря природному обаянию и дару красноречия поначалу он выглядел славным малым, желающим осчастливить все человечество, причем совершенно безвозмездно – деньги его не интересовали. Он говорил, что с самого начала не хотел, чтобы его исследования стали доступны лишь малой горстке мировой элиты. Его целью являлось благо для всех и каждого…

Поначалу в его речах не было и тени религиозного подтекста – только научный подход. Но по мере того, как слава Кравченко росла, и все больше людей прибегали к трансформации, риторика его менялись. Он стал жестче и самоувереннее. В голосе зазвучали металлические нотки. Да и смысл речей порядком изменился.

– …Вам говорили о втором пришествии мессии, – вещал профессор, – но никто не предполагал, что на землю спустится не сын божий, а сам бог. Я помогу вам обрести бессмертие уже сегодня. Приходите ко мне, и вы узрите свет…

Редактор снял очки, помассировал веки, встал из-за стола. Прошелся по комнате – так лучше думалось.

В предыдущие годы молодой автор делал успехи. Заметно рос от книги к книге. Казалось, ему не хватает лишь немного усердия, чтобы сотворить бестселлер. Вот только этот странный крен в религиозно-мистическую тему – досадный изъян мышления, столь неудобный для автора массовой литературы. Читатель хочет от современной фантастики отнюдь не теологических изысканий – ему подавай жареное и перченое – боевой, динамичный текст, романистику нового времени. Редактор отлично помнил, как родились лучшие образчики нового жанра (даже в низком жанре есть лучшие). А потом весь этот вал литературы, – исключительно сюжетной и, в сущности, абсолютно пустой, напоминающей комиксы, обрушился на читателя – и разом утопил в мутной воде бессодержательных текстов то единственно стоящее, что было в старой фантастике – идейное содержание, стиль, и столь явственное присутствие уникальной авторской личности. Теперь за грудой низкосортной продукции сложно найти что-нибудь по-настоящему стоящее. Автор был из плеяды молодых наглецов – подавал надежды, грозил стать тиражным. Но вдруг возомнил себя пророком и сделался совершенно невыносим…

Ладно, оставим это, посмотрим, что он там еще накалякал...

Сенцов испытывал раздражение, наблюдая, как привычный мир стремительно превращается в потустороннее измерение. В этих изменениях бывший спецназовец видел непрерывное движение ко злу. Истово уверовав в бога после войны, он никак не мог взять в толк, почему другие иначе оценивают происходящее. Человек не может быть бессмертен, не может уподобиться богу. Это дьявол искушает людей. А они или не могут, или не готовы прозреть.

По вечерам он писал профессору Кравченко гневные письма, обличая греховные замыслы последнего и требуя немедленно прекратить надругательство над человеческой природой.