Крылья

Глава шестая.

- Ну, милок, принес, что ли? - спросил домовой. - Да вот, в мешке, - поспешно ответил Семен. - Ну, дак доставай, да и с Богом! - потер ручки суседка. Семен осторожно развязал мешок, засунул туда руку в перчатке. Из мешка раздался дикий мяв. - Ты погоди, погоди с кошкой-то, - зачастил домовой. - Я ж тебя про что спрашиваю? А? - Ну, понял, понял, - буркнул Семен, доставая из кармана серого макинтоша (добытого из того же сундука) бутылку, стопку и огурец. - Да ты никак казенной седни принес? - восхитился домовой. - Ну, скажу тебе, хороший ты хозяин! Папашу твоего я шибко уважал, так ведь он в меня не верил! Только на девятое мая оставлял стаканчик с водочкой, хлебушком накрытый, на ночь - вот тогда я лишь и разговлялся. А ты... будет из тебя толк, будет. Крякнув, он лихо опустошил стопочку, откусил кусок огурца и, не прожевав, приказал: - Доставай кошку. На чердаке было темновато, но домовому это помехи не составляло. Семен предъявил ему черную кошку - держал он ее за шиворот и на вытянутой руке. - Ага, Маньки Селедчихи. Ну, хрен с ей, она скотина известная. Только вот... дай-ка, дай-ка разглядеть... - Побойся бога, суседка, - взмолился Семен. - Третью ведь приношу! Сколько ты их браковать будешь? Легко, по-твоему, ночью черную кошку поймать?! Он с ужасом вспомнил свои ночные бдения на пустырях и даже на крышах, удавки - нехитрое, но собственное изобретение (а сколько раз он не успевал затянуть петлю, и кошка убегала!), крики разъяренных хозяев, а главное - хозяек, - хорошо, хоть ни разу толком не разглядели! - наконец исцарапанные руки... - А сколько надо, столько и буду! Не хватало еще на белой шерстинке нагреться! - сварливо ответил домовой. - Ты, хозяин, слушай старого человека, я дурному не научу. А если делать - так делать, а не дурака валять! Впрочем... годится. Значит, котел чугунный у тебя есть... - Есть, - подтвердил Семен Орестович. - Ну, и ладненько. С завтрашней ночи и начнешь. Ровно в полночь опустишь ее в кипящий котел... - Живую?! - ужаснулся Семен. - Э-э, да ты, видать, слабоват, а туда же - Силу хочу! - издевательским тоном обрезал его домовой. Семен промолчал. Домовой после паузы продолжил: - Значит, варить будешь двенадцать ночей. На исходе двенадцатой выплеснешь на костер весь этот... бульончик, костер погаснет, и ты найдешь в пепле одну-единственную косточку. Она и будет кость-невидимка. Возьмешь ее через тряпочку, положишь в полу кафтана, отнесешь в дом - и не трогай! А вечерком, в обычное время, принесешь на чердак, тоже в тряпице, я тебя ждать буду, объясню, что дальше делать. Как вести себя, пока кошку варишь, сейчас расскажу. Значит, так: котел вскипятить к полуночи и ровно в двенадцать бросить туда кошку. Это в первый день. А потом - уже с кошкой котел ставить на огонь ровно в полночь. И не опаздывай ни на минуту. Ну, на минуту-то, наверное, можно... Варить до первых петухов, слава Богу, на улице еще остались, кричат. Закукарекают - снимай сразу. Но вот что нельзя точно: заснуть нельзя, днем отсыпайся. От котла не отходи - перевернут! - Кто? - удивился Семен. - Ну... есть кому. Ты их все равно не увидишь, и хорошо, что не увидишь. Но они там будут! О семье своей вспоминать нельзя, - хотя у тебя ее нет, а бывшая не считается. Это ладно. Наговоры я тебе продиктую - выучи наизусть, в темноте, при костре, можешь и не разобрать. На каждый новый день - новый наговор. И последнее: дело это долгое и нудное, можешь ругаться - тебе захочется, я знаю, - но только не вслух! Особенно упаси тебя нечистую силу упомянуть. Никшни! Иначе косточку-то-невидимку прямо из котла и украдут, ты и не заметишь. - Эти?.. - спросил Семен Орестович. - Эти... Ну, давай, клади кошку назад в мешок (тут только Семен сообразил, что в руке домового кошка ни разу даже не мяукнула), и давай, благословясь, допьем. Тебе сейчас полезно, а мне... тоже. Благословясь - не благословясь, а выпили. Семен потуже затянул мешок, пока домовой занюхивал водку огурцом, а потом достал фонарик, ручку и блокнот. - Диктуй, я готов...

..................................................................