Крылья

– Боюсь, они не справляются со своими обязанностями. Жизнь наших сограждан подвергается неоправданному риску. Скажем прямо – в ФАВП пора наводить порядок. Иначе люди и впредь будут погибать, как, например, на борту самолета компании «Нортон». – Баркер повел рукой в сторону модели N-22, плавно и неторопливо, так, чтобы камера поспевала за его движением. – На мой взгляд, – добавил он, – то, что случилось с этой машиной, – позор для нашей нации.

* * *

Интервью закончилось. Пока съемочная группа собирала оборудование, Баркер подошел к Дженнифер.

– С кем еще вы намерены встретиться? – спросил он.

– Далее в моем списке значится Джек Роджерс.

– Это хороший, честный журналист.

– Вслед за ним – один из руководителей «Нортона». – Дженнифер сверилась со своими записями. – Некто Джон Мардер.

– Ну-ну.

– На что вы намекаете?

– Видите ли, у Мардера очень хорошо подвешен язык. Он втянет вас в обсуждение директив о годности к полетам. Вывалит целую кучу технического жаргона. Но суть дела состоит в том, что именно он возглавлял программу разработки N-22. Он руководил созданием этой машины и знает, что в ее конструкции есть недоработки. Он несет за них личную ответственность.

За пределами территории «Нортона» 11:10 утра

После Баркера с его отточенными движениями и изысканной манерой держаться репортер Джек Роджерс поверг Дженнифер в легкий шок. Он явился в желто-зеленой спортивной куртке, от которой за милю несло округом Орандж, а его галстук в шахматную клетку выделялся на экране монитора ярким пятном. Он был похож на профессионального игрока в гольф, которого пригласили на собеседование для приема на работу.

Поначалу Дженнифер держала свои мысли при себе. Она поблагодарила журналиста за то, что тот приехал, и поставила его у сетчатого забора, за которым раскинулась территория «Нортон Эйркрафт». Потом она задала ему несколько вопросов; Роджерс отвечал короткими фразами. Он говорил охотно, явно стараясь понравиться.

– Черт возьми, припекает все сильнее, – сказала Дженнифер. – Ты готов, Джордж? – спросила она, обращаясь к оператору.

– Еще несколько минут.

Дженнифер вновь повернулась к Роджерсу. Звукооператор расстегнул ворот его рубашки и прикреплял микрофон. По мере того как продолжались приготовления, Роджерс начинал обливаться потом. Дженнифер попросила гримера промокнуть ему лицо. Это, по-видимому, принесло Роджерсу некоторое облегчение. Сославшись на жару, Дженнифер предложила ему снять куртку и повесить ее на плечо, сказав, что это придаст ему вид репортера, занятого работой. Роджерс с благодарностью подчинился. Дженнифер попросила его ослабить узел галстука. Роджерс не стал упрямиться.

Дженнифер повернулась к оператору:

– Что скажешь?

– Без куртки уже лучше. Но этот галстук – сущий кошмар.

Дженнифер улыбнулась Роджерсу.

– Все идет как нельзя лучше, – сказала она, – но не согласитесь ли вы снять галстук и закатать рукава рубашки?

– Я никогда этого не делаю, – ответил Роджерс. – Я никогда не закатываю рукава.

– Это придало бы вам уверенный, чуть небрежный вид. Закатанные рукава словно намекают на готовность к схватке. Журналист, готовый ринуться в бой. Понимаете мою мысль?

– Я никогда не закатываю рукава. Дженнифер нахмурилась:

– Никогда?

– Никогда.

– Я хочу создать вам определенный имидж. С закатанными рукавами вы будете выглядеть более сильным, уверенным, напористым.

– Мне очень жаль.

Дженнифер терялась в догадках. Подавляющее большинство людей, оказавшись перед объективом камер «Ньюслайн», готовы сделать все, что угодно. Если бы их попросили дать интервью в нижнем белье, они подчинились бы не раздумывая. Кстати сказать, такие случаи бывали. Кого он из себя корчит, этот убогий газетчик? Сколько он получает? От силы тридцать тысяч в год – месячные подотчетные суммы Дженнифер исчислялись куда большими цифрами.

– Видите ли, я не могу показывать свои руки, – объяснил Роджерс. – У меня э-ээ… псориаз.

– Это не беда. Гример!

* * *

Роджерс отвечал на вопросы, перебросив куртку через плечо, сняв галстук и закатав рукава. Он говорил путаными фразами по тридцать-сорок секунд за раз. Стоило Дженнифер повторить вопрос в надежде на короткий ответ, Роджерс начинал обливаться потом и отвечал еще пространнее.

Время от времени приходилось прерывать работу, чтобы вытереть испарину с его лица. Дженнифер не уставала повторять, что все идет замечательно, что он отлично справляется со своей задачей.

Так оно и было, хотя Роджерс даже не догадывался о роли, которая ему была уготована. По-видимому, он не понимал, что запись будет смонтирована из кусков, средняя продолжительность которых составит менее трех секунд, что из его выступления в эфир пойдут лишь отдельные фразы, да и то, возможно, не полностью. Роджерс очень старался, хотел оказаться полезным, но он заваливал Дженнифер множеством подробностей, которым она не могла найти применения, то и дело пускался в отвлеченные рассуждения, которые нимало ее не интересовали.