Крылья

Толпы зевак собрались поглазеть на Одаренных боевого Пути, на Совет Семи и Короля-Наместника, которые должны были появиться, на церемонию и на самого Кодонака. Он – довольно известная личность среди простого народа, его побаиваются, но уважают, словно лишь на его плечах лежат безопасность их домов и мир в Тарии. Отчасти так и есть. Кодонак надеялся, что его именем матери не пугают своих детей. Все же простые жители Города Огней не смотрят на него и на его Золотой Корпус с такой откровенной опаской, как мирные Мастера Силы. Последние сторонятся всего, что связано с боевым Даром, так, будто бойцы Золотого Корпуса начнут пить у них кровь, как только представится удобный случай.

Хатин Кодонак смотрел на своих ребят с гордостью. Он доверял им, все здесь – не просто Мастера Силы, а люди, владеющие собой и своим Даром как никто другой. Мастер боевого Пути, который не может управлять Силой, – безумец, убийца и мертвец. В этом порядке: вначале безумец… а в конце – однозначно мертвец… Никому из Одаренных не приходилось столько сражаться с самим собой, как им. Здесь все – победители самого страшного врага: самого себя. И только таких людей Кодонак повел бы в бой.

Он изучал их лица: решительно сжатые челюсти, сверкающие глаза, сдвинутые брови. Они жаждут боя. Внутри них кипит Сила, требующая выхода. Сам Хатин чувствовал радостное возбуждение. Он не сражался по-настоящему уже лет двадцать. Все серьезные битвы в его жизни можно пересчитать на пальцах: в молодости он утихомиривал годжийских пиратов в море Моа, затем сражался с таширскими войсками, когда они напали на восточный Ливад, а Тария оказала соседу свою поддержку, немного повоевал с бандами, терроризирующими юго-запад Тарии из пустыни Листан. Остальное и вспоминать нечего.

Война с Арой, еще месяц назад казавшаяся лишь небольшой неприятностью, разгорелась как лесной пожар во время засухи. Император Хокой-То бросил в сражение все силы: казалось, он всю жизнь копил их лишь для того, чтобы плюнуть сейчас Тарии в лицо. Конечно, победа над ним – это лишь вопрос времени даже без привлечения Золотого Корпуса. Но если можно сделать все быстро и красиво, то почему бы и не размять Кодонаку свои старые кости?

Единственное, что огорчало Хатина – это оставшиеся без его присмотра студенты Академии Силы – его особая группа… группа, в которой есть Мастер Огней!.. Ему больших трудов стоило убедить Верховного, Совет, а затем и самого упрямого на свете осла – Ректора Исму в том, что специальное обучение этих ребят – будущее Тарии. Только такой же учитель, как и они сами, такой же носитель неуемного пламени внутри, постоянно жаждущего вырваться наружу и уничтожить все вокруг и самого носителя, может направить и помочь. Кодонак столько лет работал с боевыми Мастерами, что лучше кого бы то ни было знал, когда нужно давать выход Дару, а когда необходимо держать его изо всех сил и любой ценой не позволить вырваться.

Его студенты здесь, в толпе. Он мельком заметил Маха и Шоса и знал, что все остальные ни за что не пропустят церемонии. Она тоже должна была быть здесь…

Он надеялся, что дело в Аре займет немного времени. Да. Поставить на место Хокой-То и вновь заглянуть в глаза Элинаэль. Он вздохнул и поднял голову, чтобы успокоиться. Небо было завораживающе синим… как ее глаза. Мастер Огней и девушка удивительной красоты!.. Давно его так не волновала женщина, скорее всего, это предстоящая битва разгорячила кровь. Кодонак еще раз глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Но лишь появление на площади всех семерых членов Совета помогло ему по-настоящему отвлечься.

Семеро, покинувшие Здание Совета через главные врата, прошли мимо собранных здесь же Мастеров Перемещений, готовых доставить Золотой Корпус на границу с Дорженой, где и развернулась, как верно предсказывал Кодонак, линия фронта. Они перебросят четыреста его бойцов за два захода. Есть еще сотня Мастеров Стихий, работающих вместе со Строителями в горах Сиодар. Но Кодонак решил не привлекать их пока, в крайнем случае, они смогут оказать поддержку стражам границы на защите перевалов.

Кодонак одернул свой кам, сшитый из темно-зеленого плотного шелка, и положил руку на эфес меча, висевшего у правого бедра – Хатин был левшой. При приближении Советников он церемонно дотронулся в приветственном жесте до изображения меча на д’каже. Правители, одетые по случаю торжества в синие мантии, тоже с повязанными д’кажами, величественно прошествовали к своим местам на помосте перед строем Одаренных бойцов.

Они все семеро теперь стоят напротив Кодонака. Ках щурит глаза и закусывает губы: человека столь нервного, будь у него боевой Дар, Хатин не допустил бы к оружию.

Майстан с деревянным лицом высоко задирает подбородок и смотрит на них немного снисходительно, заложив руки за спину.

Торетт конечно же прихватил свою любимую лютню. Этого громилу Кодонак с удовольствием взял бы с собой на границу, несмотря на то, что он мирный Музыкант.

Холд криво улыбается тонкими губами и будто бы прячется за спину Торетта.