Крылья

Послышались смешки: молодежь старуху не любила, хотя и побаивалась. Затем вдруг встала Ийхэ.

— Я поплыву с тобой, Эййэ. До того, как ты пришла к нам, мне часто становилось тоскливо, когда я смотрела на море, и я не понимала, почему. Ведь я была сыта и здорова, и мать советовала мне не забивать голову глупостями. А теперь я поняла — просто наш остров слишком маленький для того, чтобы прожить на нем всю жизнь. Я бы зачахла, если бы осталась.

— Я тоже с тобой, Эййэ, — поднялся Нэн. — Если я упущу возможность повидать все эти штуки, о которых ты говорила, я буду жалеть об этом всю жизнь.

— И я… и я… — стали подниматься другие. Когда вызвался девятый, я сделала знак рукой — хватит. В основном я не ошиблась в них — плыть хотели лучшие ученики, те, на кого я возлагала наибольшие надежды. Правда, Чог, внук старого Нэрха, лучше всех моих подопечных овладевший мечом, так что я в последние дни даже избегала фехтовать с ним, чтобы не подрывать авторитет богини, и в то же время выучившийся перемножать в уме трехзначные числа, продолжал сидеть на песке, скрестив ноги и поглаживая рукоятку меча, с которым теперь не расставался.

— А ты, Чог? — спросила я.

— Я благодарен тебе за науку, Эййэ, но я остаюсь. С теми знаниями, что ты мне дала, я буду великим вождем нгарэйху.

Кто-то засмеялся, но тут же замолк под колючим взглядом Чога. Похоже, подумала я, через пару лет для вождя Унга настанут сложные времена.

— Что ж, я никого не неволю, — пожала я плечами. —

Завтрашний день отводится на сборы, а послезавтра, если будет хорошая погода, мы отправляемся в путь.

С раннего утра новость уже знало все племя. Когда я, сладко потягиваясь, вышла из своей хижины, меня уже поджидала целая делегация во главе с Унгом и Чахой, пожелавшими услышать подтверждение из первых уст. Как обычно, открыто протестовать никто не осмелился, но я видела, как нахмурился вождь, не желавший расставаться с сыном. Помимо Нэна, моего ровесника, у него было еще два мальчика, трех и шести лет, но к первенцу всегда особое отношение.

— Если тебе нужно вернуться на небо, Эййэ, — решился он, — почему бы тебе не взлететь прямо отсюда? Зачем плыть через стихию воды, которая тебе не подвластна?

Ну вот. Все время, пока я жила в племени, я в глубине души ждала этого. Что кто-нибудь наберется смелости и спросит, почему я не летаю. Конечно, не летали и прежние «живые воплощения», но те рождались среди нгарэйху с маленькими крыльями, а я-то «пришла с неба»…

— Так предначертано стихиями, — выдала я заготовленный ответ. — Смертным этого не понять. — «И мое собственное непонимание тому свидетельством», — мрачно добавила я про себя.

— В самом деле, Унг, — визгливо воскликнула Чаха, — к чему ты споришь с Праматерью Эййэ? Разве она не старше и не мудрее всех нас? Ты навлечешь на нас гнев стихий!

Очевидно, старуха так рада была наконец от меня избавиться, что пожертвовать девятью молодыми, здоровыми и способными членами племени не казалось ей чрезмерной ценой. Что ж, как гласит ранайская поговорка, «не любит меня пиявка, а дурную кровь отсасывает».

Так или иначе, даже те, кто не хотел отпускать своих детей, вынуждены были смириться, а многие нгарэйху выразили желание помочь в подготовке нашего суденышка к плаванию.

На корабль были погружены большие оплетенные кувшины с водой — мне было нечем померить точно, но, думаю, пинт двести пятьдесят там было, — две корзины с фруктами, небольшой запас копченого мяса, несколько одеял, сшитых из шкур ипу-ипу, обитавших на острове всеядных зверей с пятнистым мехом, достигавших в длину где-то трех локтей и безвредных для аньйо, и, конечно, саквояж с деньгами, а также оружие. Последнее стало-таки предметом спора между мной и Унгом: он хотел, чтобы стальные клинки остались в племени, а отплывающие взяли с собой лишь традиционные копья и дубинки. В этом была логика: раз мы плывем в страны, где делают оружие из металла, то сможем добыть его там, а на острове взять новое негде. Но и мне хотелось получше вооружить наш отряд — все-таки мы везли с собой немалые деньги, и неизвестно, с каким сбродом придется столкнуться, прежде чем мы сможем купить все необходимое. Слухи о колониальных нравах ходили не самые хорошие. Но, отдавая должное справедливости аргументов вождя, я согласилась оставить ему один меч, три сабли и одну шпагу.

Изначально я собиралась взять с собой весь желтый металл, но для этого пришлось бы обращаться к Чахе с просьбой снова проводить меня в святилище, а мне этого не хотелось. Теперь, когда у меня был полный саквояж настоящих денег, в желтом металле уже не было нужды, да и ни к чему было утяжелять груз. Что самое смешное, я и впрямь решила, что в качестве блесен можно использовать серебряные монеты — те, мелкие, что я нашла под деревом. Вот ведь до чего доводит богатство! Хотя, в принципе, эти монеты не должны были потеряться, разве что рыбе удастся оборвать леску.