Крылья

— Я просто подумал.., может быть, ты захочешь устроить небольшую пресс-конференцию.., когда-нибудь, когда тебе будет удобно.., знаешь.., рассказать им, что там на самом деле произошло.

Вначале Кэсси и сама намеревалась это сделать. Дать последнюю пресс-конференцию. Но теперь передумала. С карьерой кинозвезды покончено навсегда.

— Они все это уже слышали от представителей министерства военно-морского флота, сразу после того как меня спасли. Больше мне нечего сказать. Думаешь, кого-то заинтересует, как Билли умирал на моих руках или как я мучилась от дизентерии?

— Ты можешь об этом не говорить.

— Нет, не могу. И мне действительно больше нечего сказать. Мы на это пошли. Мы потерпели катастрофу. Я оказалась удачливее Билли, удачливее Нунэна, Амелии Эрхарт и многих других идиотов вроде нас. Я вернулась к жизни и больше не хочу об этом говорить. С этим покончено. Для меня это уже история. А ты найди себе кого-нибудь другого на роль кинозвезды. Может быть, Нэнси Фэйрстоун подойдет.

— У тебя это очень хорошо получалось. Лучше всех.

— Да, потому что я к тебе привязалась. Я любила тебя. — «А любить-то было некого», — в тот же момент подумала она.

— Мне очень жаль, если я тебя разочаровал. — Они снова стали посторонними людьми. Круг замкнулся. Десмонд, по-видимому понял, что не сможет заставить ее. — Дай мне знать, если передумаешь. Перед тобой открывается грандиозная карьера, если только ты отнесешься к этому серьезно.

Кэсси молча улыбнулась. Серьезнее того, что ей пришлось пережить, уже ничего не придумаешь. Это просто чудо, что она осталась жива.

— Не рассчитывай на это, Десмонд.

Кэсси знала, что он ненавидит таких, как она. С его точки зрения, она бросила дело, не закончив. Но ее больше не интересует, что он о ней думает.

— Ну что же, прощай, Кэсси.

Все. Конец карьеры, конец замужества. Конец кошмара.

Больше он ей не звонил. Ее адвокат сообщил, что мистер Уильямс согласился на развод и даже предложил небольшое содержание при условии, что она приедет в Рино. От денег Кэсси отказалась. Она достаточно у него заработала. Однако в марте она все же поехала в Рино, провела там полтора месяца и вернулась свободной. Как и следовало ожидать, Десмонд сделал заявление для прессы, в котором говорилось, что после перенесенного Кэсси потрясения продолжение их брака стало невозможным и что она теперь живет в уединении у родителей.

— В уединении у родителей… Звучит так, будто я лишилась рассудка.

— Ну и что из этого? — сказал отец. — Ты освободилась от него — вот что главное.

Представители прессы несколько раз пытались до нее дозвониться, но Кэсси отказывалась встречаться с ними и даже говорить по телефону. Журналисты писали о Кэсси с большой симпатией, но вскоре потеряли к ней интерес. Как ни любили ее все американцы, теперь для них нашлись новости поважнее.

Кэсси не скучала ни по репортерам, ни по Десмонду. А вот друзей ей очень не хватало. Без Билли аэропорт как будто замер. Она так привыкла летать каждый день вместе с ним. В апреле, вернувшись из Рино, она обнаружила, что в округе совсем не осталось молодых мужчин. Кого призвали в армию, кто сам записался добровольцем. Ушли даже два ее зятя. Остался только муж Колин, которого не взяли из-за плоскостопия и плохого зрения. Теперь старшие сестры с детьми почти все время проводили в доме родителей. Весной пришло известие о том, что родители Аннабел и Хамфри погибли в Лондоне при бомбежке. Колин с мужем решили усыновить и удочерить детей. Кэсси сожалела о том, что сама не может этого сделать.

Изредка приходили известия от Ника. Он все еще сражался в Англии. Вылетал на боевые задания на истребителях. Теперь им двигало чувство мести, он старался уничтожить как можно больше немцев, «как в старые времена». В сорок один год он, наверное, уже стар для таких игр, думала Кэсси. Однако теперь, когда Америка находилась в состоянии войны, он официально считался офицером американской армии. Отпуска ему больше не давали. Кэсси знала, что он все еще в Хорнчерче. Ей он ни разу не написал, только отцу. Она тоже ни слова не написала ни о предательстве Десмонда, ни о своем разводе. Она никак не могла решить, что именно написать. И кроме того, не знала, будет ли ему это интересно. Может быть, отец ему уже рассказал? Нет, вряд ли. Пэт — не слишком большой любитель писать письма. Еще меньше он любит вмешиваться в чужие дела. Как и большинство мужчин, они обсуждали состояние военных действий и политику. Тем не менее Кэсси чувствовала, что должна сама написать Нику обо всем, что с ней произошло. Вот только когда и как? Они не виделись уже почти год. Бог знает, что у него сейчас в голове. Если бы она его все еще интересовала, наверное, он бы что-нибудь ей написал.