Крылья

- Милая, смотри. Вот это – твой рентгеновский снимок. Картинка ничем не испорчена, здесь мы согласились. Чего не смогли выяснить ни я, ни мой коллега – так это причины возникновения и характера образования.

Он зря снова посмотрел на нее. Ее лицо совершенно не менялось, по-прежнему искаженное болью и отчаянием. Капля пота скатилась по ее виску… Медведь едва смог вспомнить, на чем остановился. Все, что он мог сейчас для нее сделать – рассказать то, что знает сам.

- В общем, если говорить проще… То то единственное, в чем мы сошлись, это факт, что у тебя в спине развились лишние кости. Я просто не представляю себе, как они могли оставаться незамеченными в течение всей твоей жизни, но ведь и сами по себе возникнуть и вырасти настолько меньше, чем за неделю они никак не могли, так что это нам еще остается установить…

Медведь прекрасно понимал, что говорил ерунду, что речь его бессвязна и нелепа, но ведь нелепой была и вся ситуация… То, что с ними случилось, не должно было случаться, не могло случиться… Но случилось. И он должен был наконец выдавить из себя признание. Должен сказать ей. Она должна знать.

- …в общем, я не знаю, как это объяснить, но я прихожу к одному единственному заключению. Да, это смешно, наверное… Но я просто ничего другого и вообразить не могу…

Нет, он не станет выкладывать все неправдоподобные и смешные теории, что приходили ему в голову последние три часа. Он скажет последнее, о чем подумал. Самое невероятное и вместе с тем так похожее на правду.

- Я долго думал, правда, долго… По структуре костей, что мы обнаружили, то есть, по их взаимному расположению, по размерам относительно пропорций твоего тела, я могу предположить одно. Да, это прозвучит нелепо. Да, ты можешь мне не верить. Но это единственное объяснение, которое я нахожу.

Медведь отчаянно старался не смотреть на Ангела. Поэтому он и не замечал, как она напрягается все сильней и сильней, как бугрится кожа на ее спине, как наливаются кровью и болью ее глаза, как судорожно тонкие пальцы сжимают края кушетки…

Медведь отвернулся к окну.

- Короче так. Сложно это выговорить, но мне кажется, что у тебя там…

В следующий миг его мир рухнул.

Ангел закричала.

В мгновение ока Медведь обернулся к ней – и успел увидеть, как она буквально падает на колени, скребя ногтями пол, ища опору, ища поддержку, как вцепляется в ножки кушетки…

Все это он видел словно в замедленной съемке: жест за жестом, малейшее изменение выражения ее лица – ничто не ускользало от него теперь. И Медведь не понимал, как мог раньше не замечать всего этого. Как он мог быть настолько слеп, чтобы не видеть, насколько в действительности ей плохо? Как мог не понимать, в какой опасности она находится? И как могла она держать в себе такую боль?..

Теперь он видел все… Но теперь было слишком поздно. Он прирос к месту. Он был пригвожден к залитому солнцем полу кабинета ее криком. А крик не прекращался, резал его уши, разрывал в клочья его душу, разбивал его сердце… Он хотел броситься к ней, обнять, поднять на ноги, успокоить, но… Но теперь не только ее крик удерживал его.

Он увидел, он осознал движения чего-то под ее кожей. На долю секунды он подумал, что ему показалось… Но нет, это повторялось вновь и вновь, причем рывки и толчки этого чего-то становились все сильней и яростнее, а Ангел кричала все громче… Она почти касалась лбом пола, она задыхалась от боли и ужаса, а Медведь мог только смотреть.

Наконец, спустя вечность, Оно перестало бугриться и кипеть, оно успокоилось… Но только для того, чтобы, напрягшись в последний раз, прорвать тонкую кожу… Кровь Ангела хлынула на пол.

Глаза Медведя залил красный цвет, теперь он видел только его… И посреди алого моря он услышал затихание крика… И перед ним было Крыло, вздымающееся, трепещущее, словно парус…

Оно подрагивало, расправлялось и складывалось вновь. Кровь лилась из разодранной спины Ангела. С Крыла скатывались тонкие ручейки, размеренно капающие на пол, впадая в океан. Медведю представилось, что у его под ногами, на линолеуме, в кровавом круге собиралась сама жизнь Ангела.

Именно теперь он очнулся. Именно теперь он смог броситься к ней. Поскользнувшись в крови, Медведь едва не упал, испугавшись, что сейчас рухнет прямо на нее и добьет, раздавит, окончательно искалечит… Но нет, он смог вновь обрести равновесие, быстро опустился на корточки рядом с ней, стараясь заглянуть ей в лицо.

Она все еще держалась за металлические ножки кушетки. Ее глаза были распахнуты, дыхание частым. Она была бела, как мел. Особенно, на фоне всей этой крови.

Медведь хотел было отцепить ее руку от кушетки, взять ее пальцы в свои, успокоить, нежно сжать… Но она держалась слишком крепко… Да и не о том нужно было сейчас думать.

Снова поскользнувшись, Медведь обогнул ее, зайдя сзади.

- Вот ведь черт… - Он все-таки был прав. Это действительно крыло… Не крохотное, зачаточное крылышко цыпленка, какое он ожидал увидеть, но огромное Крыло, вполне соответствующее размерам человеческого тела… Он не мог в это поверить. Но он должен был. С этим нужно было как-то справиться…