Крылья Агнессы (книга 2)

Затаившись минут на пять, я продолжил движение уже в другом направлении, поглядывая с тревогой на поверхность. Очень сложно было привыкнуть к круговому обзору, когда ты в воде. А теперь состояние, будто ты в аквариуме, или аквариум вокруг тебя — совершенно не смущает. То рыба блестящая косяками ходит, то медузы прямо о броню бьются. Двухметрового тунца увидел, вообще меня не испугался, в метрах проплыв! То акулы с касатками стали мерещиться во впадинах, то мехары плывущие в толщах за мной попятам.

Ежи чёрные на камнях, водоросли, ракушки. В некоторых местах вообще можно закопаться в местной подводной фауне даже такой бандуре, как Медведь. Корабль ржавый, весь в водорослях и ракушках, давно затонувший впервые увидел. Разволновался, долго на него смотрел, пока проплывал мимо.

А вообще никогда бы и не подумал, что под водой может быть так завораживающе красиво и до жути загадочно.

Когда уже стало не так глубоко, двинул ускоренно в сторону своей бухты. Ближе к утёсу я понял, что пронесло.

На этот раз воздуха в кабине осталось впритык, когда я открутил вентиль, поднимающий заслон снаружи. Вот зачем Медведю нужны были кисти. Хотя бы для этого.

Заплыл в тоннель, встал на ступенчатый подъём и пошагал, выходя из воды, а вскоре уже грузно, но вдыхая вновь свежий воздух, нагоняемый снаружи. Поставил меха на место, затаив дыхание, надавил рычаг открытия кабины. Какое счастье, что повреждения не заблокировали меня внутри. Стоило ещё немного побыть в кабине, дабы дать машине восстановиться полностью. Но сил нет.

Обычно Фёдор здесь встречает, но сегодня я не сказал ему, что у меня рейд. Чтоб не волновался. Иначе сам буду волноваться вдвойне.

С помощью крючка на палке, завесив плащ–палатками исполина, осел рядом на деревянный пол, где благополучно распластался.

Знаю, если не появлюсь до обеда, меня хватятся в эскадроне. Но выплывать через грот сил вообще никаких нет. Поэтому стал засыпать прямо на полу с мыслью о том, что сюда надо бы притащить хотя бы шерстяное одеяло, чтоб под спину подстелить. А лучше два.

Мы приспособили верёвочную лестницу на входе, теперь сюда можно попасть и не в прилив. Поэтому я знал, что Фёдор при желании найдёт меня.

Он как раз и растолкал к обеду. Всё–таки умудрился перепугать деда.

— Андрей, ну куда ты полез? — Возмутился сразу.

— Да никуда, — пожимаю плечами, принимая сидячее положение.

— На японцев ходил? Признавайся, — наседает.

— С чего взял?

— Вижу по мехару, на броне следы от пуль, а на лезвиях остатки красной и бежевой краски, как раз японский флот так корабли окрашивает. Днище у них красное.

— Ну слетал, за Находку поддать им немного, — признался.

— На целый флот? Ты в своём уме, Андрюша? Японцы опаснее всяких оргалидов будут. Коварные, обозлённые, своего не упустят.

— Да что уж говорить, — бурчу, поднимаясь. — Где твоих оргалидов искать? Руки чешутся.

— Где, где. На Хоккайдо их кишмя кишит по слухам. Там тебя уж точно императорская гвардия ловить не будет. На север по материку рванёшь, а потом на восток, час лёту.

— И это ты знаешь?

— А что знать? — заворчал дед. — Они ж над Уссурийским заливом разлетались, как во время атаки оргалидов не летали. Прям взбесились. За Медведем охота велась большая и тогда. Эта машина особенная, она властям позарез нужна. Так дед твой покойный говорил. Он всегда ночью летал, чтоб всех с толку сбить. Давай–ка ты тоже не подводи, следуй его примеру.

— Хорошо, — отвечаю вымученно и поднимаюсь, чувствуя себя развалиной.

Пошатываюсь, Фёдор придерживает.

— Во, во, облетался, — критикует. — Может тебя, как больного в санчать определить? Азарову похлопотать не сложно будет.

— Ты бы лучше нашёл выход отсюда не через грот, — стону.

— Да есть он, Андрюш, — признался Фёдор, затылок зачесав. — Да только копать придётся снаружи. А это, сам понимаешь, подозрительно будет.

— И куда выходит?

— Когда поместье стояло, у нас беседка особая была с подвалом на утёсе. Но потом всё с землёй сравняли. А теперь там пост.

— Засада, — вздыхаю.

— Ну не совсем. Попросишься туда в караул, во время смены можем и покопать. А потом замаскируем, — предлагает дворецкий, и за собой зовёт. — Пошли, покажу.

За мехара зашли и правее двинули по стенке неровной. Порода здесь острая, будто плавилась и стекала, как по дереву смола. А дальше ниша завешенная палаткой, которую я ещё не изучал.

Фёдор отодвинул полог и показал дверь буквально в камень впаянную. На ней замок навесной, приваренный на совесть.

— Раньше наверху закрывалось. Это уже я сделал от греха подальше, — комментирует и ключ из небольшой ниши достаёт. Открывает замок, затем дверь дёргает, со скрипом отворяя.

Тоннель кирпичом выложен, лестница бетонная вверх, на шестой ступени земля, а выше и вовсе всё засыпано.

— Мда, работы непочатый край, — говорю устало.

— Глаза боятся, руки делают, — парировал Фёдор.

— И то верно, — ответил, вспоминая, как днище броненосца японского вспарывал.

— Я ж не просто так замок здесь сообразил. От воров подальше, — продолжил дворецкий и повёл меня ещё правее.