Крылья Бабочки: Академия

- Вы мой отец? – Сделала она неожиданное предположение.

- Не-е-е-ет, - засмеялся профессор. – Не дай Бог.

- Согласна, - продолжила она жевать свой бекон, - мои предки были теми ещё уродами, ненавижу их.

- За что? – Удивился профессор. – За то, что дали тебе эту жизнь. Оглянись она ведь прекрасна.

- За то, что бросили. Ну ладно, в жизни всё бывает, я ненавижу их за то, что они со мной сделали.

- А-а-а, ты про эту штуку в своей груди, - как бы между делом спросил профессор.

- Откуда вы знаете? – Округлила Юля глаза. – Мамочка рассказала?

- Не-е-ет, - засмеялся он. – Это я с тобой сделал. Когда ты была маленькая я этими руками лично проводил операцию, - и она показал свои длинные кисти с тонкими пальцами.

- Что-о-о-о-о!? Зачем!? Зачем вы это сделали со мной? - В её словах не осталось ненависти, лишь жалость к себе. – Вы представить себе не можете как тяжело с этим жить.

- Очень даже… поэтому и восхищён тобой. Ты не единственная кому я пересадил такое, но ты единственная кто выжил.

- Но почему? Зачем вы это делали. Вы калечили и убивали детей ради своих экспериментов, вы сумасшедший! – Взорвалась она. И даже Шарон, сидящий за соседним столиком отреагировал. Он повернулся к ней и сурово на неё посмотрел, готовый чуть что вмешаться, став на защиту профессора.

- Тише, тише, мы справимся, - остановил его Винсент.

- Ты ничего не понимаешь. Это наука, это будущее всего человечества.

- Но это моя жизнь. Вы не имели права отбирать у меня детство и жизни у других несчастных жертв своих экспериментов. Вы чудовище!

- Да что ты мелешь! - Подскочил Шарон, пугая Юлю своими габаритам.

- Сядь, - вдруг прозвучала сталь в словах профессора. – Иначе пожалеешь, лучше сядь.

Шарон реально испугался, но он не сел, а забрал свой коктейль и вышел на улицу.

- Кто вы такой? – Со страхом посмотрела на него она.

- Я твой создатель, а ты клон.

Несколько секунд она не понимала, что услышала, но после замотала головой.

- Нет, нет, это неправда, нет, - в её глазах блеснули слёзы. – Зачем вы лжёте?!

- Тебе никто не лжёт, есть клонотесты, хочешь – пройди один их них, сама убедишься.

- Это неправда, - повторяла она. – Клонирование запрещено, за этим следит святая церковь.

- Именно поэтому тебе нужно быть более осторожной! Самой о себе заботиться, не оставлять следов… раньше этим твоя мать занималась.

- Это неправда! – Зарыдала она. И тут старик её обнял.

- Тихо, тихо, поплачь Юлечка, поплачь, - приговаривал он, поглаживая её по плечу.

- Неправда, всё неправда, - всхлипывала она. – Зачем вы лжёте мне. Вы лжёте.

Шарон смотрел на это издалека и лишь недовольно покачивал головой.

Старик помог Юле подняться и плачущую отвёл в свой номер, где для неё уже была подготовлена одежда. Кроссовки, нижнее бельё и джинсы, парочка футболок. И даже бижутерия, браслеты и кулончик.

- Переоденься, можешь не торопиться, побудь одна, - напоследок сказал профессор и закрыл за собой дверь.

Юля ему не ответила, а продолжала всхлипывать. Она смотрела в зеркало и повторяла.

- Это неправда, - но звук её собственного голоса расстраивал ещё сильнее, заставив девушку разрыдаться в голос. – Неправда. Профессор лжёт. Мама, мамочка, я люблю тебя, хнык-хнык.

Юля всё ещё не могла поверить, что такое могло с ней случиться. Лучше бы она не знала. Но чем больше девушка об это думала, тем яснее становилось, что слишком многое сходится. Многое, кроме одного – она люто ненавидела клонов, ведь она была истово верующей, а клонирование было против Бога и повсеместно запрещалось святой церковью.

«Я просто не могу быть такой мерзостью. Ведь если я клон это означает, что у меня нет души. А она у меня есть, я точно знаю, я её чувствую. Я говорила с Богом».

«Бог любит тебя, ты Его самая любимая доченька», вспомнила она слова матери и расплакалась вновь.

Она положила руку на сердце и вдруг почувствовала симбионта. Нет он не толкался внутри и не болел, он просто был там. Она его чувствовала и это чувство пугало всё сильнее.

«Я всегда была против Бога, хоть и не знала этого», вдруг осознала она какой же является мерзостью. Клонированная с нечеловеческим симбионтом. Она и есть само олицетворенье греха, заразы которую необходимо выжечь.

«Я рождена, чтобы страдать». С такой мыслью она вынуждена была смириться. Всё её детство, вся жизнь это подтверждала.

«Теперь всё сходится». Наконец она избавилась от слёз и вновь посмотрела на своё отражение.

- Я буду жить вопреки всему, - Юля нехотя принимала свою природу. Она умылась тёплой водой и стала рыться в пакете, оставленном профессором. Как ни странно, он понимал в женских делах, здесь была косметика и даже прокладки на случай если у неё эти дни.

«Пусть он сумасшедший злодей, но в чём-то он всё-таки шарит».

Юля умылась, и стала подводить конуры глаз, она нанесла тоналку и блеск для губ, чтобы те выглядели немного влажными. Потом вяла консиллер.

В дверь тихо постучали.

- Ты там ещё долго, можно поскорее, мы выезжаем скоро, - звучал неприятный бас Шарона.

- Ещё секундочку, сейчас, - хмыкнула она, даже не думая ускоряться.

Секундочка продлилась полчаса. Ведь Юле надо было ещё одеться.