Крылья черепахи

Весь день ушел на починку порванных снастей и попытки как-то укрепить «корпус». Как его, черт побери, укрепишь, если нет ни одной свободной скобы? Если нет топора и долота для врезки дерева в дерево? Обвязать потуже проводом? Так нет и провода, весь ушел на ванты, да и тонкий он. Веревками из простыней и пододеяльников? Ага. Лучше уж шнурками. Решили искать еще не затопленную, но уже, конечно, обесточенную ЛЭП или телеграфную линию и разжиться толстой проволокой. А пока мы вбили скобы на место, кое-как укрепили мачту и подняли запасной парус.

31 марта. Укрыт рубероидом, болею соплями. Сказался вчерашний ночной аврал. Написал о наших злоключениях вплоть до смерти Милены Федуловны. Тетрадь кончились. На внешнюю среду и глядеть не хочется, а внутренняя напрасно алчет водки, которой нет. Дико хочется курить. А Матвеич страдает брюхом, и фталазол бедолаге не помогает. Говорили же ему, чтобы не ел ту щуку, тухлая она, а он: буряты, мол, едят, я сам об этом читал, а я, мол, чем хуже? Потом-то признал, конечно, что он все-таки хуже бурята, но было поздно.

Ничего, оклемается.

На Надежду Николаевну нагадила чайка. Мария Ивановна и Леня мудрили полдня и ухитрились смастерить квадрант из наклеенной на фанерку бумажки, испещренной карандашными делениями, и отвеса. Ночью Феликс замерил высоту Полярной. Вышло, что за неделю нас снесло на юг километров на четыреста. Хотя, конечно, точность измерения вряд ли превысила плюс-минус два градуса, а это больше двухсот километров, между прочим!

А все-таки приятно знать, что мы дрейфуем на юг, а не на север. Как хорошо, что хулиган Гордей Михеев, погасивший взглядом Полярную, существует только в моем недописанном романе!

Вряд ли я когда-нибудь допишу этот роман. В ближайшее время в наибольшем спросе у читателей будут не романы, а наставления по рыбной ловле на открытых водоемах. Мировой океан – без сомнения, открытый водоем.

Между прочим, Виталий, он же юный взломщик, он же нанопитек, а теперь еще и рыболов, поймал сегодня необычного налима, который при ближайшем рассмотрении оказался треской. Мария Ивановна категорично заявила, что эта рыба могла попасть сюда только с севера, из Баренцева или Белого морей – значит, оттуда уже есть прямой водный путь. Но течение еще не иссякло и по-прежнему тащит нас к югу, за что ему спасибо. Мы не эскимосы, плаванию во льдах не обучены и с белыми медведями знаться не хотим.

Видели дрейфующую по воле волн моторку – один мужчина, две женщины, ребенок. Кончился бензин. Просились к нам – мы не взяли. Обуза и рты. Голос в их пользу подала только Мария Ивановна, добрейшая до потери чувства самосохранения душа. Видели баржу, идущую малым ходом почему-то на восток. Куда, зачем – непонятно. Сигналить не стали – издалека было видно, столько там народу. Уже, наверное, решают, кого есть первого, и скоро начнут тянуть жребий.

Между Прочим, надо держать ухо востро: додумаются взять на абордаж – обойдутся без жребия, мы еще не отощали и вполне питательны.

Феликс и Леня пилят вдоль лыжи, намереваясь смастерить из них два лука. А я-то ломал голову: на кой ляд нам на плоту лыжи? Теперь радуюсь, что их не смыло штормом. Феликс мудрый змей и знает людей на практике, а я только в теории. К ружью и пистолету мало патронов, и, случись отбиваться, сойдут и стрелы, которые сейчас с увлечением, строгает Викентий. Да и охотиться на чаек и крякв лучше со стрелами – как-никак, многоразовый боеприпас. Надо только придумать, из чего понаделать наконечников.

1 апреля. С утра Викентий завопил: «Земля! Земля'» – и жутко обиделся на подзатыльники, разревелся даже. Розыгрыш же! Первое апреля! У этих взрослых совсем юмора нет!

Шел бы он подальше с таким юмором.

Весь день льет заунывный дождь. Мария Ивановна говорит, что теперь дождей будет больше, поскольку увеличилась площадь испарения. Дождь – это хорошо, это пресная вода. Еще наша географичка говорит, что климат теперь должен радикально измениться и стать, мягче, особенно после того, как ледяной купол Антарктиды всплывет, расколется и, тая, почешет на все четыре стороны… Пробую это представить в уме – и не могу. Хотя мягкий климат всячески одобряю.

Кой черт! Была бы земля под ногами, и я согласен жить где угодно, при любом климате! А где она, эта ближайшая незатопленная земля? Жигулевские горы? Приволжская возвышенность? Казахский какой-нибудь мелкосопочник? Иранское нагорье? Кавказ?

Пока не знаю.

А ведь еще и трех недель не прошло с тех пор, как я приехал в «Островок» писать, роман! Трех недель!…

Или это опять первоапрельская шуточка, или Коле померещилось, или он и впрямь видел вдалеке плавник косатки. Вообще-то Коля не Викентий, к розыгрышам не расположен, так что все может быть,..