Крылья черепахи

На меня незамедлительно упала швабра. Викентий за моей спиной внятно хихикнул. Наверняка нанопитек сам установил швабру в боевое положение и не сообразил, что взрослого ударит в грудь, а не по лбу, что было бы больно и обидно.

Я только взглянул на него исподлобья, отставил швабру в сторону, звякнув ею о грязное жестяное ведро, и оглядел помещение. Три четверти его объема занимала припудренная пылью поломанная мебель – в основном деревянные увечные стулья, хотя имелись также тумбочки, останки стола и ржавая пружинная сетка. Что ж, недурно – есть дрова по крайней мере на растопку. Но если жечь только их да еще искрошить колуном резное панно в холле, топлива не хватит и до середины ночи. Все-таки камин не печка-работяга, а пижонское приспособление: половина тепла все равно без толку улетит в трубу.

Помимо всего этого, в подсобке нашлось: древний пылесос породы «Тайфун», которым уборщица раз в неделю пылесосила ковровые дорожки (совершенно бесполезный для нас механизм), толстый удлинительный шнур (вот что надо было использовать вместо веревки!), старый облысевший веник-ветеран, сильно погнутый ржавый лом и ржавая же двуручная пила без ручек и с зубьями через один.

Больше ничего. Но и это было богатством!

– Ты почему про пилу ничего не сказал? – свирепо рыкнул я на Викентия.

– А вы не спрашивали, – резонно ответил малец. Он упорно напрашивался на подзатыльник, но я сдержал души своей порывы. Подзатыльники – оружие болванов, поглупевших с возрастом.

– В следующий раз как что увидишь – мне говори, – проинструктировал я. – Да, а нормального топора ты тут нигде не встречал? Не колуна, а именно топора?

Он помотал головой:

– Не-а.

– Ну ладно.

Невелика радость махать тяжелым колуном. Зато спать потом будем как убитые.

Прихватив гнутый лом, я направился к шестому, заколоченному номеру. Толстые гвозди, глубоко засевшие в косяке, не выдернулись, зато с треском расщепилась сама дверь. Внутри – только пыль. Мебели нет, а значит, нет и дров, если не считать безнадежно искалеченной двери.

Крушить, так сразу, пока держится боевой запал. Викентий, сопя от удовольствия видеть, как взрослый солидный дядя не строит, а ломает, хвостиком проследовал за мной вниз по винтовой лестнице. Дверь в номер первый, находящийся под шестым, постигла та же участь. И снова пусто, пыльно и промозгло. Такое разочарование, наверное, испытывает промысловик, видя, что капкан захлопнут впустую, а лиса стащила мясо и смылась.

Конечно, я надеялся найти что-нибудь ценное для нас. Например, какой-нибудь забытый внутри аварийного номера инструмент – сейчас бы нам все сгодилось. Разумеется, я понимал, что наши шансы прибарахлиться малы, но вот какое дело: не люблю ничего оставлять в тылу. Есть у меня в жизни правило, применимое не только к починке чужих коленок: чем бы ни занимался – занимайся основательно. Или вообще не берись.

До чего же противно, когда и сыро, и холодно! Неплотно закрытые двери, ведущие в основание башенки и в затопленный подвал, пропускали быстро остывающий пар.

– Сможешь запереть их? – спросил я Викентия.

– Ха! Запросто.

– Действуй.

Я не стал смотреть, как юный умелец ковыряется в замках, – вместо этого сходил к себе в номер, почистился и умылся. Сначала теплая, а затем и горячая вода текла из крана вполне исправно. Даже удивительно.

Так же бесперебойно вода лилась и из подвальной отдушины в фундаменте. Толстый Леня уже не слонялся взад-вперед вдоль протоки, а, втянув, насколько возможно, живот, сидел на корточках возле промоины, меланхолически перебирая какие-то камешки. Иногда он все же поднимал голову и оглядывая укутанный кисеей тумана противоположный берег.

– Никого не было?

– Были вроде наверху какие-то двое, – уныло сказав он. – Вон там, где дорожка, и все такое. К воде не спускались. По-моему, просто ротозеи. Больше никого.

Я взглянул на часы. Да, пора. По совести говоря, пора было уже давно, я и так слишком проволынил, надеясь на авось да на инспектора Дурдыева. Если матросов не заставлять драить гальюны, палубу либо просто медяшку, Они сходят с ума от безделья или устраивают мятежи.

К счастью, у нас хватало работы и без медяшек.

– Хватит караулить, – сказал я. – Через пять минут жду в седьмом номере.

– Общее собрание? – оживился Леня.

– Угу. С политинформацией.

Он загыгыкал, а я пошел собирать кворум. Как ни удивительно, это заняло очень мало времени – видно, все прониклись необходимостью перемен.

– Значит, так, – сказал я, когда, страдая одышкой, наверх грузно притопал Леня – последним. – Сейчас без десяти минут четыре. Ждать больше не будем. Все согласны? Тогда вот что: покойника аккуратно убираем в первый номер… полагаю, вместе с креслом. Вряд ли кому понравится на нем сидеть. Далее: затапливаем камин. Кровати выносим в коридор второго этажа и спим в тепле. Без дела по номерам не ходим, двери открытыми не оставляем – у нас дров не хватит прогреть весь корпус. Есть возражения?

Возражений не оказалось. И я принялся распоряжаться дальше.