Крылья чёрные

Данное произведение пока что не имеет названия. Но уже точно можно сказать, о чём оно будет.

Гражданская война от начали и до конца, пошедшая по иному пути, чем в истории…Никаких попаданцев и прочего сброда. Только реальные действующие лица. Только альтернативная история. Только борьба людей, у каждого из которых - своя правда…

Пролог_1

Белая гвардия, путь твой высок:

Чёрному дулу - грудь и висок.

Божье да белое твоё дело:

Белое тело твоё - в песок.

Не лебедей это в небе стая:

Белогвардейская рать святая

Белым видением тает, тает…

Старого мира - последний сон:

Молодость - Доблесть - Вандея - Дон

Марина Цветаева

Что может быть хуже "собачьей вахты"? Только - "собачья вахта", которую приходится нести с тяжёлым сердцем и предчувствием беды.

Сергей Фёдорович Иловайский поминутно поглядывал на кронштадский мол, осознавая, что на заградительный миноносец "Терек" неприятности могут придти только оттуда. "Собака" тянулось невероятно долго: казалось, что это не минуты проходят, а целые часы. Но, скорее всего, это было всего лишь одним из признаков тревоги, того особенного состояния души, когда ты ждёшь, ждёшь, ждёшь…А чего именно ждёшь - самому себе объяснить не можешь, и всё-таки - продолжаешь ждать. Сердце замедляет свою работу, надсадно постукивая в груди, предупреждая о приближающейся беде, ладони становятся влажными, а глаза - бегающими. И ведь главное: Иловайский даже в бою мало чего боялся, а здесь…Здесь было всё совсем по-другому.

- Так, Ваше благородие, чего спокойствия-то ждать? Государь-император отрёкся, в столице не приведи Господь, что творится, а здесь…Чуть чего - сразу за револьверы возьмутся, это ещё бабушка надвое сказала.

Вахтенный, Исаев Иван Лукич, рассуждал здраво, в этом ему мичман Иловайский отказать не мог. Сам Сергей Фёдорович прибыл сюда, в Кронштадт, совсем недавно, на Минные классы. Время для этого, правда, выдалось самое что ни на есть поганое. Крепость была приведена в повышенную готовность: Николай Второй отрёкся, слушателей классов расписали по кораблям, скованных льдом здесь, в гавани Кронштадта. Каких-то три часа назад Иловайский заступил на "собачью вахту", не расставаясь с револьвером. Но даже с оружием мичман не мог чувствовать себя спокойно. Вот-вот ожидались "события", все офицеры застыли в ожидании, став похожими на сомнабул. Витавшее в воздухе ожидание революции, предчувствие её - даже это не смогло подготовить умы морского офицерства к разворачивающимся прямо на их глазах событиях. Маслица в огонь подлили известия о волнениях в Петрограде, сменившихся восстанием гарнизона и переходом власти в руки непонятного Временного правительства. Хотя Иловайский склонялся к тому, что власть-то перешла в руки толпы: ему вспомнилась Великая Французская революция. Вот-вот народная толпа должна начать уничтожать ненавистных им дворян - тех из них, кто не успеет сбежать за границу или укрыться в безопасном месте. А вместе с дворянами могут начать и самих офицеров убивать. Погоны за последние годы стали фетишем бога ненависти…

- Слышите? - ход мыслей Сергея Фёдоровича оказался прерван взволнованным, напряжённым восклицанием вахтенного.

Прямо-таки гигантские, не меньше империала, глаза Исаева обрели непонятное выражение, в котором смешались и предчувствие неладного, и страх, и ожидание. Иван Лукич так напрягся, что даже его безразмерные, мохнатые ("Истинно моржовые" - подумал Иловайский) усы встали торчком.

- Слушайте. Стреляют…

Мичман, прежде служивший на "Императрице Марии", привычный видеть вражеские корабли, не дважды и не трижды попадавший под обстрел крупповских орудий - этот мичман в этот раз испугался. Иловайский ничего не мог с собою поделать: всё здесь было совсем не так, как там, на юге…Не было здесь немцев - лишь только свои, русские, жаждавшие крови таких же русских. И тёмные громады застывших кораблей, команды которых ждали начала драмы, - но люди ещё не знали, насколько ужасен будет её ход.