Крылья для попаданки

Меня проигнорировали, уже привычно как-то, подняв во мне яростную волну раздражения, к сожалению, абсолютно бессмысленную в данных обстоятельствах. Сын так посмотрел на родителей, что оба вздрогнули, но продолжали подозрительно и хмуро разглядывать меня. Ах да, платиновую и бескрылую – крылья еще во дворце, сразу после сделки, спрятала.

– Поторопись, мама! – в глухом голосе Йелли крошился лед, потом он приказал мне: – Выпусти крылья!

Сжав зубы, я с трудом поборола желание тоже игнорировать жениха, но, глядя на недоумевающих, взволнованных и расстроенных родителей, сделала, как велел их сын. В следующую секунду глаза у супружеской пары, увидевшей мои белоснежные крылья, алчно заблестели.

– Но она же… – Леаров в крапинку тоже мой натуральный платиновый цвет волос не устраивает.

– Я же сказал, нет времени! – в голосе Йелли уже не лед крошился – металл.

Ничего пояснять жених не стал, вновь бесцеремонно надо мной пощелкал пальцами, собирая снежинки. Шумно расправил крылья, пряча нас от нечаянных взглядов, и впервые взял меня за руку. Все-таки я не ошиблась! Стоило нашим рукам соприкоснуться, вокруг них появилось то самое сияющее золотистое облако, оно росло, а в месте соприкосновения словно пожар разгорался. Через несколько мгновений Йелли отдернул руку и отодвинулся от меня, но и этого родителям хватило убедиться в чем-то важном. Нет, из ряда вон, потому что они перевели на него потрясенно-радостные взгляды.

– Я подготовлю храм, – ринулся папа прочь с террасы.

– Зачем нам храм? – напряженно спросила я под впечатлением от золотистой… магии, не иначе, и рассматривая руку.

– Хвала Лару Дома, я храню наряд у себя, – засуетилась мама, подхватив меня под локоть и пытаясь куда-то увести.

Я выдернула у нее руку и, обернувшись к Йелли, глухим от волнения голосом спросила:

– Это какой-то знак? – Хищное, но красивое лицо жениха потемнело и закаменело, словно он безмолвно предупредил помалкивать. Я поняла, что на верном пути: – Значит, да?! Знак избранности? Мы пара?

– Мама, одна льдинка, не дольше! – предупредил «простуженным» голосом Йелли, взмахнул крыльями и улетел.

Я попала в точку. Но почему жених шарахается от меня и, похоже, скрывает факт избранности от других белокрылых?

Оставшись наедине с незнакомкой, мы на миг замерли, разглядывая друг друга. Красивая мама у эрата. Да какая она мама? Девушка! Фигуры у нас с ней похожи, и роста мы одинакового. Честно признаться, мама Йелли красивее меня. Она совершенна, прекрасна, только какая-то неземная, холодная и отстраненная. А еще недавно, на родине, так говорили обо мне.

Одарив меня холодным оценивающим взглядом, прекрасная леара официально-вежливо пригласила:

– Прошу за мной, Кайя. Дел много, времени нет.

– Я бы сначала узнала, в чем причина спешки и что такое шардис? – не сдвинулась я с места.

Ее белые брови взлетели на лоб, когда она спросила:

– Из какого ты шаазата, если не знаешь прописных истин?

– Из земного! Вы о нем даже не слышали и, уверена, не видели, – буркнула я.

– В такой глуши находится? – потенциальная родственница надменно вздернула идеальный нос.

– Еще в какой! – согласилась я. – Так что за шардис?

Женщина еле заметно нахмурилась, явно подозревая подвох и сомневаясь, стоит ли со мной говорить. Пришлось направить разговор в нужное русло:

– Это помолвка? Обручение невесты и жениха?

Тень недоумения скользнула по совершенному лицу леары, прежде чем она произнесла:

– Видимо, да. Шардис – это шардис.

За руку она меня больше не брала, коротким жестом пригласила пройти за собой. Мы оказались в личных покоях, по-другому их не назвать. Белая с серебристыми искорками драпировка, мебель из очень светлого дерева с белой обивкой. Стеклянные, а может, ледяные скульптуры в самых неожиданных местах, подсвеченные светлячками. Шикарная гостиная, но, на мой взгляд, слишком официозная, как в безумно дорогом медицинском центре.

– Меня зовут Кайя, а ва… тебя? – успела я крикнуть вслед маме Йелли, которая молча скрылась за другими дверьми, оставив меня в одиночестве.

Правда, через пару минут она вернулась с леарой, крылья у той были спрятаны, но волосы серые, – прислугой, которая несла перед собой белый наряд.

– Амила, – лаконично представилась хозяйка покоев.

Похоже, «разговорчивость» в крови у этого семейства.

– А твоего супруга? – намекнула я.

– Ниол.

Прислугу поторопили жестом, и началась суета. Воцарявшаяся на небе Моика, заглядывая в огромный оконный проем, играла сиреневым светом на белоснежной легкой ткани, развевавшейся на сквозняке, сверкавшей сотнями мелких… бриллиантов, наверное.

Меня, ни о чем не спрашивая, живо освободили от топа и брюк, позволили сходить в туалет облегчиться и освежиться (вот честно, если бы не успела за минутку, выгнали бы). Затем нарядили в фантастически красивое платье, сияющее и нежное. Без сомнений – свадебное. Мое сердце ухнуло вниз!