Крылья империи

— Шпионство, как выражается, Захар Григорьевич, — нарочито повернувшись от раскрасневшегося оппонента к царям, своим самым занудным голосом мороженой рыбы разъяснил Шувалов, — действительно дает некоторую прибыль. Своевременно полученное известие в любом деле крайне важно, а при игре на биржах и подавно. А мы с некоторых пор игрываем… и не настолько безуспешно, чтобы некоторые менее удачливые игроки не начинали подумывать о конфискации принадлежащих России зарубежных дел. Возможно, они и провоцируют! А вот нам воевать еще рано. Вы говорили о переселенцах, как о готовых солдатах и рабочих. К тому же питающихся святым духом. Иначе, соизвольте подсчитать, за сколько дней они сожрут наши провиантские запасы на случай лихолетья? Но солдатам нужны ружья и пушки, а рабочим станки. Тут у нас есть запас. Небольшой. Но ружья употребляют порох, станки жрут энергию. Нужно перекрывать реки, ставить климатические двигатели, пороховые заводы, арсеналы. Это годы работы. Иначе ваша орда в решительный момент останется без патронов.

— Можно ввести трехсменную работу, — рассматривая потолок, заметила княгиня Тембенчинская, — что даст утроение производства на том же оборудовании.

— А освещение? — Шувалов аж с места встал, хоть было и не принято, — Идея хороша, но для возможности такой мобилизации нам нужны газовые заводы. При лучине много не наработаешь. Господа военные! Дайте мне пять лет на подготовку, и воюйте хоть с преисподней!

Торжественно взмахнул рукой и сел на место.

— Остров надо отобрать, — твердо сказал Иоанн, — того требует честь России.

— И стратегические соображения, — напомнил Румянцев, — это одна из важнейших наших оборонительных позиций.

Которую за семь лет так и не успели сделать неприступной. Все находились другие дела.

— Но без войны, — констатировал Петр, — что невозможно. А значит, это хлеб князя Тембенчинского. Ему и поручим. От вас же, господа, требуется полное ему содействие. Даже если потребует под стол залезть и кукарекать…

— Не потребует, — повеселев, заявил Чернышев, — у него имеется вкус. Причем отличный от вашего вкуса, государь!

Готическая атмосфера кабинета из давящей вмиг стала воздушной, мерцающие лучи света стали перерисовывать на столе картинки витражей.

— Михаил мне что-то такое рассказывал, — сообщил, нарочито тяжело роняя слова Румянцев, — А, о роли флейты в восточном военном искусстве. Два раза при помощи флейты был достигнут решительный успех в совершенно безнадежном положении. В обоих случаях командиру приходилось на этом инструменте играть. Так что я бы и от кукареканья не зарекался…

Похохатывая, совет стал торопливо разбегаться по своим присутствиям. Остались только двое императоров. Петр, как всегда, распахнул окно и принялся набивать трубку. Несмотря на голую брусчатку под окнами, простирающуюся до самого Кольца Генерального Штаба, откуда-то пробивался запах цветущих лип. А возле колонн Зимнего немного вразвалку бегала знакомая суматошная фигурка князя Тембенчинского. Ждал жену. Дождался, налетел, ухватил на руки, сунул в карету…

— У нас на носу война? — хмыкнул Иоанн, — Это глава Аналитического Отдела? И специалист по невозможному? Царская затычка?

— Зная эту парочку, могу предположить, что едут они в Дом-на-Фонтанке. Да и нет у них пока другого дома… Не удосужились. Отчего ты их не переносишь?

— С чего ты это взял? Хм, я намылил пару раз Виа шею. На Михаила поорал. Так и что? Дело начальственное, да и полезное, чтобы себя не забывали. А так… просто завидую, наверное.

— Так женись. И пусть завидуют тебе, — Петр выпустил затейливое колечко.

— И мне повезет, как тебе в первый раз.

— Зато второй вышел удачный. Ну?

Иоанн поскучнел.

— Кризис закончится, тогда.

Петр задумчиво разглядывал булыжники, заготовленный для столпа государева ока постамент.

— А как это все вообще будет выглядеть через несколько лет? — тихо спросил он, — А? По этой вот площади будут сновать наши доверенные люди: вульпы, калкасы, рархи, ринийцы, весь этот паноптикум! И над всем этим — огромный глаз синего пламени. Ты представляешь?

— Нет, — твердо ответил Иоанн, — не представляю. А вот окрестить их постараюсь…

— Лето же! Отчего и почему такой возмутительный холод!

Сен-Жермен улыбнулся. Ледяной ветер, как всегда, облетал его стороной. Зато соседям доставалось в полной мере. И все равно — жалобы именно датского посла на холод ингерманландского лета казались ему вещью, достойной улыбки. К чему было бравировать закаленностью скандинавской натуры и являться в одном лишь раззолоченном официальном камзоле? Все прочие закутались в плащи и надвинули на глаза треуголки. Да, это закрывало обзор. Но смотреть-то, в сущности, было не на что. Буро-зеленая неухоженная трава. Грязноватого цвета песок. Невысокая тягучая рябь на водах мышиного цвета озера. Строения посеревшего дерева — то ли бараки, то ли сараи. Одно из них, самое большое, плавало близ берега, поддерживаемое понтонами.