Крылья холопа

Однажды Лиза целый день без предупреждения отсутствовала на работе. Поздно вечером она появилась в комнате переводчиц. Но в каком виде - вся исцарапанная, в изорванном платье, с забинтованной толовой. Мне сообщили по телефону о ее появлении за десять минут до конца рабочего времени. Я зашел узнать в чем дело: "Что случилось, Лизочка?" - спросил я обеспокоено. "Один полковник пригласил меня покататься и завез в лес. Ну, а потом..." "А потом ты его взяла на кумпол!"-заключил я, взглянув на ее забинтованную голову. "Где твоя пилотка?" - спросил кто-то. "Потеряла", - ответила Лиза, подчеркивая этим всю серьезность положения, из которого она вышла победителем. "А больше ты ничего не потеряла, Лизочка?" - спросил я, вложив в мой голос максимум тревоги. В ответ мне сверкнул уничтожающий взгляд Лизы. "Что-же нам с тобой делать?" - посочувствовал я. - "Раз ты лейтенант, то за самовольную отлучку тебе полагается гауптвахта. Что-то теперь генерал скажет?! "Это уже мое дело. Можете не беспокоиться, товарищ майор". "Бедная Лиза!" - вздохнул я. Спустя несколько дней майор Кузнецов вскользь сказал мне: "Ты там что-то Лизу дразнишь. Будь с ней осторожней!" "А что такое?" "Да просто так. Ее даже генерал побаивается. Учти!" "В чем дело?" "Она к генералу не так просто попала. Понимаешь?" - Кузнецов понизил голос. "Это я тебе как другу говорю. Не играй с огнем". Позже мне пришлось близко познакомиться с Лизой Стениной и ее прошлым.

Глава 7. В КОНТРОЛЬНОМ СОВЕТЕ

1. Однажды вечером генерал Шабалин вызвал меня к себе и, показав письмо из американской Главной Квартиры, где он со штабом сотрудников приглашает принять участие в совещании по вопросам ликвидации концерна И.Г. Фарбениндустри, которое должно состояться во Франкфурте на Майне, сказал: "Возьмите мою машину и поезжайте в Целендорф. Передайте список нашей делегации. Узнайте когда будет самолет. Если нет самолета, то урегулируйте вопрос с пропуском, чтобы мы могли ехать на наших машинах." Пока я доехал до американской Главной Квартиры было уже четверть шестого. "Ну, теперь с час потрачу на получение пропуска," - думаю я. - "Ведь у меня нет никакого официального документа, зачем я приехал, кроме удостоверения личности. А говорить придется с заместителем Эйзенхауэра по экономическим вопросам." У ворот я останавливаю машину и лезу в карман за документами. Американский часовой в белом шлеме, в белом брезентовом поясе и таких-же гамашах салютует рукой, затянутой в белую перчатку и не проявляет никакого интереса к моим документам. Чтобы как-то объяснить остановку машины, я спрашиваю у него что-то. Он молча показывает рукой на дощечку со стрелкой и надписью "Information". Я степенно проезжаю мимо любезного офиса, искоса поглядывая не наблюдают-ли оттуда за мной. "Найду что мне надо и сам," - думаю я. Наверное у меня была тогда еще и задняя мысль: "Одновременно воспользуюсь случаем и полазаю кругом. Посмотрю, что это за птицы - американцы. Надеюсь, что не арестуют. В крайнем случае скажу, что заблудился." Шоферу Мише я строго-настрого приказываю оставаться в машине и никуда не уходить. Кто его знает, еще похитят шофера - потом отвечай. Иду по коридору. Все двери стоят нараспашку. Внутри все пусто. Кое-где немки-уборщицы метут полы. На каждой двери аккуратная табличка: "Майор такой-то и должность" или "подполковник такой-то и должность". Бог ты мой, что у них здесь творится! Где бдительность? У нас, как правило, не вывешивают на дверях карточек. Чтобы внутренние и внешние враги не так легко знали кто где сидит. Мне даже как-то неловко и боязно. Как будто я помимо собственного желания попал в картотеку секретных документов и боюсь, чтобы меня не застали в этот момент. Я ищу по таблицам на дверях нужную мне комнату и чувствую себя так, как будто я залез в список вражеского Генерального Штаба. А я в полной советской форме. Таким образом я облазил все этажи и коридоры, но никого, кроме уборщиц, не нашел. Смотрю на часы - половина шестого. Один из офицеров как-то рассказывал мне, что к американцам бесполезно ехать после пяти часов. "Идут все гулять с немками," - то-ли с пренебрежением к американским методам работы, то-ли с завистью произнес он, - "они считают так: кто остается в конторе после конца работы, тот не умеет работать, не укладывается во время." "Не врал парень," - думаю я, - "американцы, видимо, не переутомляются. У генерала Шабалина самая главная часть рабочего дня начинается с 7 часов вечера. Как-же мне добраться до места? Придется все-таки обращаться в эту "Information".